— Войдите, — пригласил он. Теперь, с чувством боли, он недоумевал, как оказался таким бесчувственным к отцу. Но, увы, слишком поздно пытаться что-то поправить десять лет спустя. «Вы породили не сына, а тупого осла, отец, и все же сделали меня своим наследником. Как мне поступить?»
В библиотеку уверенно вошел Фрэнк Пакстон. Он пользовался этой комнатой до возвращения домой Брента Хаммонда. Привык сидеть за столом хозяина.
Он улыбнулся и протянул Бренту гроссбухи:
— Вот, Брент записи о всех приобретениях, всех расходах и доходах за последние пять лет.
— Садитесь, Фрэнк, — любезно предложил Брент, — и давайте посмотрим, как у нас обстоят дела.
В гостиной Байрони разговаривала с Мамми Бас.
Лорел, грациозно откинувшись на спинку вращающегося кресла из красного дерева, бросала на них полувопросительные взгляды.
— Я хочу раздать всем обслуживающим дом летний материал — хлопок, Мамми. Просто смешно, что люди круглый год носят шерстяную одежду.
— То-то, — лениво заговорила Лорел, подавляя зевок, — рабы подняли такой крик вокруг вас. И поступят так же, разодень ты их хоть в шелка. Они…
— Кроме того, — не замечая Лорел, продолжала Байрони, — нужно нанять швею. Ра.., слуги, с которыми я успела поговорить, не имеют ни малейшего понятия о том, как что-то сшить, умеют лишь строчить самые грубые швы. Да к тому же, загруженные многочисленными обязанностями, не имеют на это времени.
Я поговорю с мистером Хаммондом также о покупке материала для работающих в поле.
— С вас станет, не сомневаюсь! Они лентяи, способные только плакаться… Это же пустая трата денег. Мой муж никогда не шел на такое неразумное расходование средств. Брент не глуп. Вряд ли он поступит иначе.
Мамми Бас не произнесла ни слова. Но про себя думала: что-то будет, когда вы уедете, маленькая миссис? Пакстон сорвет с них новую одежду, да еще высечет всех в свое удовольствие. Мисс Лорел промолчит, а мистер Дрю — тоже, ведь он живет в другом мире со своими картинами.
— Если вы не против, Мамми, я хотела бы поговорить с кухаркой. Как ее зовут?
— Миль, миссис.
— Миль! Какое необычное имя. Да, хорошо, если не возражаете, я сейчас же пойду на кухню и побеседую с нею.
Мамми Бас искоса взглянула на мисс Лорел. Та пришла в бешенство, насколько можно было судить по сверкавшим глазам.
— Да, миссис, — ответила Мамми Бас.
Лорел внезапно поднялась. Бледно-желтый шелк юбок взметнулся у ее ног.
— Мамми, ты еще не приготовила мне благовония?
— Приготовила, миссис. Они в вашей комнате.
— Слава Богу, вовремя. А теперь можешь идти, мне нужно поговорить с.., миссис Хаммонд.
Байрони хотела было что-то сказать, но пока сохранила молчание. Мамми Бас вышла из комнаты, оставив дверь открытой.
— Слушаю, Лорел?
Прежде чем Лорел успела дать волю своей злобе, они услышали прозвучавшие на высоких нотах голоса из библиотеки.
— Мне нужен ответ, Пакстон, и я желаю получить его сразу! — Теперь Брент говорил очень спокойно, но внутри у него все бурлило от гнева. Лживый проходимец!
— Послушайте, Брент, — повторял Пакстон, также понизив голос, — я не привык к тому, чтобы меня допрашивали таким образом. Я продал этих рабов Форрестеру, потому что меня просил это сделать ваш отец.
Вырученная сумма была четко занесена в гроссбух, Брент понял, что ему следовало поговорить с мистером Милсомом, банкиром отца, прежде чем вести какие-либо разговоры с Пакстоном.
— Какое вам назначено жалованье, Фрэнк?
Фрэнк Пакстон назвал сумму, весьма скромную.
Еще один пункт для проверки у Милсома.
Брент захлопнул гроссбух.
— Я изучу это позднее. А сегодня после полудня проеду по плантации.
— Как вам будет угодно, — отозвался Фрэнк Пакстон.
Проклятие, он же не сделал ничего такого, на что не пошел бы любой управляющий. Брент глубоко вздохнул. Нельзя больше выказывать свой гнев. Дьявол, да стоит ему захотеть, он может просто бросить Уэйкхерст. Теперь у него достаточно денег, чтобы купить себе любую плантацию.
Лорел, помолчав, повернулась к Байрони:
— Похоже, Брент хочет выжать побольше денег из имения. Сомневаюсь, чтобы он разрешил приобрести для рабов дорогой материал.
— Посмотрим, — спокойно ответила Байрони.
— Конечно, посмотрим, почему бы нет? Вы с Брентом очень бедны? — Лорел изящно повела плечиками. — Не могу поверить, чтобы Брент так опустился, чтобы открыть салун. Представляю, что бы сказал его отец!
Байрони поднялась из кресла и встала под сверкающим бронзой канделябром.
— Брент отнюдь не беден, Лорел. Мы оба очень гордимся «Дикой звездой». У него есть доля и в других предприятиях.
— Так вот, значит, почему вы вышли за него замуж? Из-за денег?
— Нет, я за него вышла не из-за этого, но вот вы-то вышли замуж за отца Брента именно из-за денег, не так ли?
— Я думаю, Байрони, вы… — Лорел замолчала.
А что я должна была делать? Пропадать в забвении в разваливающемся отцовском доме? — Вы не знаете, о чем говорите, миссис!
Байрони вздохнула, подняв руку в знак молчаливого извинения.
— Это не мое дело, Лорел. Как и не ваше дело, почему я вышла замуж за Брента.
На пороге открытой двери молча остановился Брент. Он улыбался, пожалуй, несколько деланной улыбкой, услышав спокойный, но решительный ответ Байрони. Она была вовсе не так спокойна ночью, подумал он, и улыбка стала шире, пока он не вспомнил слова, выкрикнутые ею в момент высшего наслаждения. Утром он нехотя ушел от нее, до того как она проснулась, понимая, что должен уйти ради сохранения собственного покоя — боялся увидеть в ее глазах смущение или вероломство. Если она вообще помнила сказанные ему слова.
Он шагнул в гостиную.
— Вы готовы к ленчу, леди?
Байрони не смела взглянуть на него. Ведь она как последняя дура сказала Бренту, что любит его, предоставила полную власть над нею. «Уж не уподобляюсь ли я своей матери? — спрашивала она себя. — Любить человека, только берущего, только унижающего?»
Он по крайней мере не поднимает на тебя руку, ни в гневе, ни когда напьется.
— Да, разумеется, Брент, — грациозно подходя к нему, ответила Лорел. — Как прошла встреча с Фрэнком? Приносит ли плантация доход? Вы довольны?
— Посмотрим.
— Фрэнк Пакетов, — продолжала Лорел, — превосходный управляющий. Очень жаль, что вы, по видимому, не находите общего языка. Мы только что слышали ваш спор.
— Здесь много о чем приходится сожалеть, — уклончиво возразил Брент. — Байрони, идешь?
— Да, — отозвалась она, мимолетно встретившись с его глазами, в глубине которых прочла выражение, разгадать которое было нелегко.
— У тебя есть поклонница, Брент, — заметил за ленчем Дрю, отдавая должное запеченному сому, свежему хрустящему хлебу и тушеному картофелю. Увидев удивленно поднятую бровь Брента, он добавил:
— Лиззи. По словам Мамми Бас, девочка без умолку говорит о тебе.
Брент что-то невнятно проворчал.
Лорел рассматривала кусочек масла на кончике ножа.
— Если вы решительно настроены против того, чтобы уберечь эту потаскушку от Фрэнка, почему бы не отдать ее Джошу?
— Чтобы она родила еще одного раба? — вспылила Байрони. — Увеличить доходы?
— Довольно, Байрони, — одернул жену Брент. — Дрю, после ленча я еду с Пакстоном по плантации. Не присоединишься ли к нам?
Лицо Дрю исказила гримаса.
— Дорогой брат, я поехал бы с тобой, если бы ты не мог обойтись без меня. Но я хочу поехать в Начиз.
Нужно купить кое-какие краски, чтобы начать писать портрет Байрони.
— Похвальное намерение, — согласился Брент. — Постараюсь обойтись без тебя.
— Можно я поеду с вами, Брент?
— Леди нечего там делать, — с выражением ужаса на лице проговорила Лорел. — Это совершенно неуместно, не говоря уже об опасностях для здоровья и о приличиях.
— Приличиях? — Байрони удивленно посмотрела на Лорел.
— Рабы-мужчины носят короткие штаны, а кое-кто и набедренные повязки. Трудно представить, чтобы Бренту хотелось демонстрировать тебе все, что есть в его владениях.