– Да. – Ее сердце, казалось, билось в горле. – Разве ты не в Лос-Анджелесе?
– Я вернулся в Англию на некоторое время. И пытался дозвониться тебе с самого утра.
– Я не проверяла звонки. У меня был концерт. Мы репетировали почти весь день.
– Правда? – Неподдельная радость в его голосе пронзила ее. – Слушай, это же здорово!
Взглянув на свое отражение в мутноватом зеркале, Корд обнаружила, что густой алый румянец уже добрался до ее челюсти, а в глазах стоит неподдельный ужас. Господи, неужели даже сейчас, спустя многие годы, ей по-прежнему настолько тяжело?
– Чего ты хотел, Бен? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие. – Мне нужно переодеваться.
– О, понятно. Конечно. – В отличие от нее самой, Бен не унаследовал родительской способности к лицедейству. – Ну… дело в том… В общем, это мама. Она не совсем в порядке. Я подумал, ты захочешь узнать…
– Что с ней случилось?
– Мне жаль, Корди, но она… она умирает.
– Она всегда умирает, Бен, уже много лет.
– В этот раз все не совсем так. – Он прокашлялся. – Корди, ей осталось всего несколько месяцев – и это в лучшем случае. У нее опухоль мозга. Глиома-бабочка[14], вот как она называется. Поэтично, правда? Уже четвертая стадия, и врачи говорят, делать операцию нет никакого смысла. – Его голос звучал еле слышно.
Воцарилась тишина, которую нарушали только статические потрескивания на линии.
Корд сглотнула.
– Я… я не знала.
– Я понимаю.
– А химиотерапия?
– Мы с Лорен спрашивали у нее. Но она не хочет. Врачи говорят, терапия даст ей еще немного времени – но не больше, чем несколько месяцев. А переносить ее очень тяжело.
– О, мама… – Корд закрыла глаза и на секунду снова ощутила нежные прикосновения тонких белых рук матери, поглаживающих ее затылок, ощутила запах духов, сирени и розы, увидела блеск золотисто-рыжих волос. Печаль пронзила ее сердце. – Бедная мама.
– Ты знаешь, она в порядке. Как бы странно это ни звучало. Она любит свой дом престарелых, и там о ней будут заботиться до конца. Я думаю, что она… как ты сказала… умирала годами, и вот ей показали, где выход, и это для нее почти облегчение. Ох, Корд… Прости меня за… – Голос на мгновение прервался. – Извини, что снова сообщаю такие новости, Корди.
Голова закружилась, и Корд прижала прохладную руку ко лбу. Она понятия не имела, что ответить.
– И вот еще что. Она хочет тебя увидеть-говорит, у нее что-то для тебя есть… Что-то, связанное с Боски.
– А что с ним?
– Он… он будет твоим, когда ее не станет. Папа оставил его тебе.
– Мне? – Корд оперлась свободной рукой о стену, чтобы не упасть. – Бо… Боски?
Как же приятно было снова ощущать это слово на языке, снова наслаждаться знакомым названием, сладостью давно забытых фраз «Когда мы были в Боски» или «Прошлым летом в Боски»… Ее импровизированный календарик для отчета летних дней, запах-сосна и лаванда; теплое сухое дерево и морская соль-вот каким Боски был на вкус, и она все еще прекрасно помнила это.
– Сегодня они оценили дом, так что можешь решить, что с ним делать, когда она… – Бен замолчал. – В общем, она просто хочет увидеть тебя, Корд. Объяснить кое-что.
– Что же?
– Понятия не имею. – Впервые за время разговора она услышала раздражение в голосе брата. – Она говорит, что тебе нужно увидеться с ней всего лишь один раз, чтобы она могла все объяснить. А потом, если дом тебе не нужен, я смогу взять все хлопоты по продаже на себя.
– Это нечестно, у тебя ведь тоже должна быть доля… – начала она.
– Знаешь, мне все равно, – сказал он резко. – Просто приезжай. Завтра. Девочки тоже будут там, твои племянницы. Ты не виделась с ними десять лет. – Его голос звучал опустошенно. – Боже, Корди, познакомься хотя бы с Лорен-она моя жена, и вы никогда не встречались. Приезжай к маме в последний раз. Ты должна.
– Нет.
– Но как ты можешь?…
Она прервала его:
– Я не могу, Бен. – Она пыталась говорить спокойно. – Не надо. Я действительно не могу.
– Не можешь, потому что работаешь? По уважительной причине? Или просто потому, что не хочешь?
– По обеим. И ни по одной. – Она издала звук, напоминающий смех и рыдание одновременно.
– Ты была мне ближе всех-всех в этом мире, а теперь я просто не узнаю тебя, Корд.
От искреннего замешательства в голосе Бена у нее сжалось сердце. А еще от невыносимости обмана, огромной, омерзительной паутины лжи, которую она плела годами, чтобы скрыть от него правду…
14
Глиома-бабочка – злокачественная опухоль мозга, симметрично растущая в обоих его полушариях.