Джейран не понравились мамины слова. Она любила помечтать, как она станет знаменитым профессором. Была у нее еще одна слабость. Эту тайну она скрывала от всех. Джейран любила играть в куклы. У нее была красивая индианка с черной мушкой между бровей и медвежонок с большими грустными глазами — первый друг ее детства. Ну и что же, что ей скоро семнадцать? Никому же от этого вреда нет. Ее собственное дело. Хочет и играет!
Сегодня она вдруг почувствовала, что и с куклами возиться ей больше не хочется. Наверное, она становится совсем взрослой.
Вечером Джейран подозвала к себе сестренку, поцеловала медвежонка и индианку и сказала:
— Вот… передаю и поручаю их тебе. Навсегда-навсегда.
Сестренка вытаращила глаза: не ослышалась ли?
— Можешь делать с ними, что тебе угодно! — великодушно разрешила Джейран.
— И ты меня ругать не будешь?
— Понимаешь, я уже вышла из того возраста, когда играют в куклы. Теперь у меня другие интересы и заботы.
— Какие?
— Разные. Ты еще слишком мала, чтобы меня понять…
Сестренка кивнула головой, отложила медвежонка в сторону и, зацепив ногтем черную кожаную мушку на лбу индианки, попыталась ее оторвать.
— Ты что делаешь? — всплеснула руками Джейран. — С ума сошла?
— Не нужна ей марашка на лбу!
— Она же индианка! Что бы ты понимала! — Джейран выхватила куклу и стала нежно дуть индианке на лоб.
— Ты же сама сказала, она теперь моя и я могу делать с ней что захочу!
— Это не значит, что ты можешь над ними издеваться!
— Не нужны мне тогда твои куклы!
— А мне и ты такая не нужна!
— Зато меня мама любит. И тетя Хамис. Она меня в школу к себе возьмет. Ты сказала, что отдаешь навсегда-навсегда, а сама отняла!
— Сначала научись обращаться с ними по-человечески.
— А они нечеловеки.
— Для меня они все равно что люди. Друзья. А если ты к ним так относишься, то неизвестно еще, как к людям будешь относиться.
Джейран понимала: с сестренкой надо было говорить какими-то другими, доступными ей словами, и куклы отбирать бы не надо, но ничего не могла с собой поделать.
Надувшись друг на друга, сестры легли спать…
Утром в школе Мина улыбнулась ей так, будто бы вчера ничего не произошло. А Джейран думала, что Мина будет дуться, не станет разговаривать. И Сабур не проявлял к ней особого внимания. Он смотрел на Мину. Наверное, ему понравилось ее новое платье. Видимо, все происшедшее вчера на балу не имело для него значения. Ну и пусть!
Джейран глядела на учителя физики, всегда такого серьезного, даже сурового, и думала: «Ну почему бы ему не сделать Мине замечания. Все-таки на уроки надо приходить в школьной форме, а не в новом красивом платье!»
Как бы ей хотелось иметь голубое платье, подхваченое в талии широким поясом из кожи. Но на мамину зарплату такое платье не купишь. Она бы не посмела даже заикнуться об этом.
Ну почему так несправедливо устроен мир?!
ЧТО Я ТАКОЕ СДЕЛАЛ?
Когда вошел Али, Сабур сидел в своей маленькой комнатке и строгал кизиловую палку — она должна была стать новой ручкой половника.
Али старался казаться спокойным, хотя то и дело встряхивал кистями рук, как это делают борцы перед раундом, снимая нервное напряжение.
— Что случилось, Али? — забеспокоился Сабур. Он встал и отложил в сторону палку.
— Допрашивала тебя Сарат Магомедовна?
— Допрашивала? А почему она должна меня допрашивать?
— Она искала тебя после уроков.
— А что случилось?
— Никогда не думал, что Мина нас заложит! После того как я ушел с вечера, она сказала, будто мы с тобой пришли в школу пьяные. Поэтому, мол, она с тобой и не танцевала.
Сабур улыбнулся.
— Ну, не совсем поэтому.
— Допустим, я и вправду выпил вина, ладно. Но ты-то тут при чем?
— Все дело именно во мне…
— В тебе?
— Она ревнует меня к Джейран, отсюда весь гай-гуй…
— Понятно… Знаешь, когда сегодня Сарат Магомедовна вызвала ее в учительскую и спросила про вчерашние события, она сказала, что ничего не знает и никому ничего не говорила.
— А ты сам признался Сарат Магомедовне?
— Да нет, зачем?
— Нет, значит, нет. На этом и стой!
Али, конечно, догадывался о чувствах Мины к Сабуру. Но тем более он не мог понять, что это за радость закладывать человека, которого любишь. Он вспомнил Курсум. Она бы так не сделала. Да их и сравнивать-то нельзя. Вряд ли ему встретится еще раз такая девочка. Ну, а теперь дела непростые заварились.