Олег прекрасно помнил армян бывшего Совдепа, застойных и перестроечных времен — нормальных, общительных и веселых мужиков. «Что же с ними, блин, произошло? Может, здесь собрались одни малохольные? Смотри, что творят! Придется, видимо, заняться ими по-другому!» — закипая, думал уже не Олег — тот, прежний Айс брал верх над его личностью, заставляя заниматься «разборками».
Сказано — сделано! Через пару дней он отловил за туалетом армянина, который спер со склада три сухпая. Он застал его в тот момент, когда «экспроприатор» впопыхах запихивал консервы в сетку, а вощеную бумагу заталкивал в кусты. Состоялась воспитательная беседа.
— Ах ты говнюк! Я разным дерьмом перебиваюсь, хотя и работаю здесь, а ты хочешь, чтоб тебе все готовеньким с неба падало?! — и по челюсти, и в лоб!
— За что, джан? — расплакался несчастный, — У меня дома дети вторую неделю голодают, а работы нет. Зато сосед Аро, который тоже здесь работает, жиреет день ото дня. Цены на продукты у него — не подступишься!
«Снова что-то не так сделал! — мгновенно остыл Олег. — Этот нищий, тот — вор! Поневоле свихнешься. Да чтобы этот дурдом понять, самому нужно головой о рельсу постучать, чтобы мозги по-другому варить начали!»
— Вали-ка ты отсюда, брат, пока тебя еще кто-нибудь не застукал. И консервы эти забирай! — отправил со склада Грунский неудачливого вора, не выдержав слезной исповеди сорокалетнего грешника.
Да, много нужно потопать по этой стране, покуда не начнешь понимать происходящее вокруг тебя! С Аро бы «разобраться по-братски» — отъел гад харю на гуманитарной помощи, да нельзя — сам с голодухи загнешься или по мусоркам лазить начнешь в поисках хлебной корочки! С тех пор, как у Олега закончились «лишние» вещи, интерес к нему офицеров-танкистов заметно упал. Отказали и в приеме на кухне соседней части. Зато кладовщик расщедрился: для них со Светловым было у него всегда припасено что-нибудь вкусненькое. А требовалось за это всего ничего: закрывать глаза на подъезжавшие иногда грузовики без товарно-транспортных накладных да помогать грузить на них коробки, мешки и ящики. Мало-помалу Грунский со Светловым попали в полную зависимость от Аро, и это больше всего злило Олега, не терпевшего посягательств на свою самостоятельность.
— Чтоб ты сдох, онанист жирный! — слишком уж часто за последнее время желал он ему.
Раздражало и отсутствие Нины — словно сквозь землю провалилась со времени их единственного «свидания»… Тешили лишь воспоминания о внезапной встрече с ней, порой настолько яркие, что Олег однажды огромным усилием воли сдержался, чтобы не заняться «рукоприкладством» наподобие кладовщика.
Спасали стихи, в их строчки он выливал накипевшие в душе чувства и помыслы. Писать он их начал с шестого класса, влюбившись тогда в красавицу-восьмиклассницу Элку — королеву красоты всех выпускных классов их школы-восьмилетки. Взаимности он, естественно, не добился, и любовь к Элке со временем прошла. А вот любовь к стихосложению — осталась… Вечером седьмого марта он один сидел в дежурке, подтапливая железную «незабудку», и от нечего делать подбирал рифмы. Постепенно на бумаге начало что-то вырисовываться:
Кто мог предвидеть, что в безбрежье Судьба исполнит вдруг мечты, И где-то в ближнем зарубежье Найдем друг друга я и ты? Найдем и тут же потеряем В потоке жизненном. Почти Вдруг уподобившись трамваям На разветвлении пути… Любовь была? Да нет, любовью Случайной связи не назвать! Слиянье губ — до слез, до крови, И умереть, и не дышать… Шептать слова — не зная смысла, Лаская тело, губы, грудь, Быть для тебя вином искристым, А после — на груди уснуть. Проснуться рядом лишь с тобою, И век прожить, и жизнь пройти. А то, что связано судьбою, Не разрубить, не расплести! И видеть тень ресниц густую, Глаза, улыбку — вновь и вновь… Пусть кто-то чтит любовь другую, А разве это не любовь?Внезапно на его плечо опустилась теплая маленькая ладошка, и он услышал:
— Это… для меня?
— Нинка! — заорал, вскакивая, Олег.
Табурет полетел в сторону, а он схватил Нину, приподнял и закружил вокруг себя, напевая что-то бессвязное.
— Пусти, сумасшедший! — брыкалась она с деланным возмущением. — Запри лучше дверь сначала!
Он с удовольствием выполнил это требование, не забыв по пути выключить свет…