Вдруг тишину взорвал выстрел, потом другой, третий. Автоматная очередь. Чьи-то крики, взревел мотор, завизжали шины на повороте. Потом все снова стихло.
— Опять кого-то взяли,— вздохнул Мукаса.— И так почти каждую ночь. Они приходят, когда стемнеет, чтобы люди не запомнили их лиц. Скольких уже не стало... Ведь диктатор творит расправу без суда и следствия.— Мукаса покачал головой, зажег спичку, оживляя потухшую трубку, выпустил облако дыма.— Помните, вы меня как-то спросили: как получилось, что наш народ, славящийся своей богатой культурой, трудолюбием, оказался во власти безграмотного и кровожадного тирана? И тогда я ответил вам, что не знаю, не могу понять сам. С тех пор эта мысль не покидала меня, и мне кажется, что я нащупал ответ. Боюсь, что мой рассказ не будет коротким. Готовы ли вы меня выслушать?
Я молча кивнул.
— Иди Амина я помню давно, когда он еще не был «пожизненным президентом», «фельдмаршалом» и «победителем Британской империи». Я его помню еще обычным полковником. У власти стоял тогда президент Оботе, страна в общем не бедствовала, и никому и в голову не приходило, что всего через несколько лет Уганда превратится в руины, а наш народ — в стадо трясущихся от страха людей. Амин был довольно популярен, он мог запросто подойти к вам в баре — а надо сказать, не пропускал ни одного вечера без стакана виски,— предложить выпить за его счет, сказать несколько веселых фраз. Он слыл шутником, тогда от его шуток смеялись, сегодня — плачут...
Многие думают, что он психически ненормален. Это было бы слишком простое объяснение его действиям. Он — обычный диктатор, один из многих, которых создавала история во всех частях света. Просто у пас такого еще не было, вот он и кажется чем-то особенным. А если всмотреться в его черты, то мы увидим много сходства и с другими тиранами, причем необязательно на других континентах, а и на нашем, африканском.
Поначалу он пользовался популярностью. Но постепенно стало ясно, что это популярность не политического деятеля, а комедианта. За пределами Африки на него смотрят как на диковинку — как смотрят на слона или па необычайное уродство. И он не обижается. Его не смущает, что из года в год о нем говорят все хуже и хуже. Он бездарен как руководитель страны, но талантлив как клоун.
Посмотрите, кого он набрал в правительство — неграмотных солдат, которых в один вечер превратил в капитанов, майоров, полковников. Для этих «министров» главное — наворовать побольше, построить себе дома, раздать родственникам хорошие должности в правительстве, наложить лапу на лучшие предприятия, а что касается народа, то их он не интересует.
Когда мы боролись за независимость, будущее представлялось нам совершенно не таким, каким мы его имеем сейчас. Мы выступали против продолжения нашей политической и экономической зависимости от Запада. Мы хотели построить такое общество, в котором не будет расовой дискриминации, все будут трудиться на благо отчизны, получать равное образование, медицинское обслуживание, мы хотели ликвидировать нищету, болезни, голод... А теперь Амин и его банда разрушили и разворовали все.
Мукаса помолчал немного, эажег потухшую трубку и продолжил:
— При Амине обострились все противоречия. Людей одной этнической группы стали натравливать на другую. Племена, родственные каква, из которого вышел Амин, стали считаться высшими, а остальных стали считать чуть ли не рабами. О карамаджонг (они живут на востоке страны в полупустыне, кочевники, постоянно страдают от эасух и голода) практически в открытую говорят как «о грязных и мерзких животных»...
Многие мои друзья, с которыми я учился в университете, просто спились. Мне трудно их осуждать. Мы не можем обеспечить наши семьи, не в состоянии нормально работать, страх пронизывает всю нашу жизнь. Я не верю своим соседям, коллегам по работе, я не уверен, не донесут ли они на меня. Как мы еще существуем, уму пе-постижимо. Уже несколько лет все приходится покупать по ценам черного рынка — даже в государственных мага-винах. А зарплата остается прежней. Как я могу, к примеру, покупать пакет молока в день для своих детей за 20 шиллингов, если в месяц я зарабатываю 800?
Я был вынужден бросить свои занятия наукой, а хотел стать историком...
За годы аминовской диктатуры наш интеллектуальный уровень снизился настолько, что мы почти разучились мыслить. Когда мы встречаем иностранцев, нам не о чем говорить, у нас нет собственных идей. Мы переживаем сейчас стадию умственной деградации. Это естественно: когда тобой правят безграмотные бандиты, то нужны большие усилия, чтобы не опуститься до их уровня. Мы отрезаны от всего мира. Книги потеряли ценность для людей. Даже воры их не берут. Наша сегодняшняя жизнь — типичный пример вырождения. «Мы медленно превращаемся в сумасшедших,— сказал мне недавно знакомый психиатр, из тех немногих, кто еще остался.—Иногда я смотрю на своих помешанных пациентов и думаю, когда же я окажусь среди них? И не верите, мне почти хочется сойти с ума: ведь тогда наконец кончатся мои постоянные страхи за семью и за завтрашний день».