Оборудовав последнее убежище — на Бауэри, Кройд отыскал Джона, объяснил, кто он такой, и повел его обедать. Истории, которые тот рассказывал о бандах охотников на джокеров, производили удручающее впечатление, и когда в тот же вечер его стали одолевать голод, сонливость и озноб, он принял таблетку, чтобы не заснуть, и отправился патрулировать окрестности. Одна или две таблетки, решил он, погоды не сделают.
В ту ночь бандиты не показывались, но Кренсона угнетала вероятность проснуться в следующий раз джокером. Поэтому он проглотил еще две таблетки за завтраком, чтобы несколько оттянуть события, и в последовавшем приливе деятельности решил обставить свое жилье.
В тот же вечер пришлось выпить еще три таблетки, чтобы в последний раз провести ночное патрулирование города. От его пения, пока он шел по Сорок второй улице, разлетались одно за другим стекла в домах, а в радиусе нескольких миль выли все собаки. Проснулись также пара джокеров и туз, обладавшие способностью слышать в ультразвуковом диапазоне. Бранниган, обладатель ушей летучей мыши (он погиб через две недели, под статуей, сброшенной Винченти Мускулистым в тот самый день, как его самого настигла пуля нью-йоркских полицейских), разыскал Кройда, намереваясь вбить его в землю в отместку за головную боль. Однако дело кончилось тем, что Бранниган поставил ему несколько рюмок и научил исполнять тихий ультразвуковой вариант шлягера «Бухта Гэлуей».
На следующий день на Бродвее Кренсон в ответ на ругань таксиста заставил его машину вибрировать, пока та не развалилась на части. Затем он обратил свой гнев против остальных автомобилей. Только когда вой сирен напомнил ему о таком же шуме у школы в тот первый День дикой карты, он повернулся и убежал.
Кройд проснулся в начале августа в своей квартире на Морнингсайд-Хайтс, медленно припомнил, как туда добрался, и дал себе слово на этот раз не принимать таблеток. Увидев наросты на своих вывернутых руках, он понял, что будет несложно сдержать обещание. На этот раз ему хотелось заснуть поскорее. Выглянув в окно, он преисполнился благодарности судьбе за то, что сейчас ночь, так как путь до Бауэри был неблизким.
Проснувшись в среду в середине сентября, Кренсон обнаружил, что стал темно-русым, среднего роста, обычного телосложения мужчиной с нормальным цветом лица без каких-либо видимых признаков синдрома дикой карты. Он провел несколько простых тестов, которые, судя по прежнему опыту, могли выявить его скрытые возможности. Однако ничего из области особых талантов не проявилось.
Озадаченный, он оделся в наиболее подходящую по размерам одежду, которая имелась под рукой, и вышел из дома — позавтракать в каком-нибудь кафе. По дороге купил несколько газет и затем прочел их, поглощая тарелку за тарелкой с яичницей, вафлями, оладьями.
Кройд доехал до центра на подземке и там зашел в первый показавшийся ему приличным магазин, где полностью сменил одежду. В ближайшей к магазину кондитерской съел два сэндвича с консервированной говядиной вместе с картофельными оладьями. Что ж, он может просидеть здесь за едой целый день — такое ощущение, словно внутри него работает доменная печь.
Кренсон расплатился и вышел. «Сколько же минуло месяцев? — спрашивал он себя, почесывая лоб. — Надо посмотреть, как там Карл и Клодия, узнать, как дела у мамы».
Подойдя к двери, он остановился с ключом в руке. Потом положил ключ обратно в карман и постучал. Через несколько секунд Карл открыл дверь.
— Да?
— Это я, Кройд.
— Боже! Заходи! Я тебя не узнал. Так давно…
— Да, порядком.
Он вошел в дом.
— Как вы тут живете?
— Мама все так же. Врачи предупредили, чтобы мы не слишком надеялись.
— Да. Надо еще денег для нее?
— До следующего месяца хватит. Но потом пара сотен не помешает.
Кройд протянул ему конверт.
— Если я поеду ее навестить, то она ничего не поймет, раз я так изменился.
Брат покачал головой:
— Она бы ничего не поняла, даже если бы ты и не изменялся. Хочешь поесть?
— Да, конечно.
Они пошли на кухню.
— Пожалуйста, ростбиф, сэндвичи.
— Здорово! Как твои дела?
— О, я начинаю становиться на ноги. Сейчас лучше, чем было вначале.
— Хорошо. А Клодия?
— Удачно, что ты объявился именно теперь. Она не знала, куда посылать приглашение.
— Какое приглашение?
— В субботу она выходит замуж.