– Тогда что вам нужно?
Это было в духе Робби – всегда в самую точку.
– Во-первых, – начал я, – кто дал вам список экспертов по ножам?
– Мой коллега по профессии, служащий в полиции, – сразу ответил он. – Он работает на местное отделение. Он славится грубыми шуточками, когда-то играл в регби, любит посмеяться и пропустить кружечку пива в баре. Я спрашивал его об известных специалистах по ножам. Он сказал, что в полиции недавно тоже составляли список и спрашивали его, есть ли ему что добавить к этому списку. Но он никого больше не знал. Все его знакомые, имеющие дело с ножами, в основном шляются по барам.
– Он участвовал в следствии о нападении на Доротею?
– Нет, его не было в городе. Что-нибудь еще?
– Как она?
– Доротея? Держится на успокоительных. Теперь, когда Пола нет, вы по-прежнему намерены платить за место в частной клинике?
– Да, намерен и хочу навестить ее вскоре – скажем, сегодня после обеда.
– Нет проблем. Просто приходите. Ей по-прежнему нехорошо из-за Пола, но физически она быстро выздоравливает. Я полагаю, мы сможем перевезти ее во вторник.
– Хорошо, – сказал я.
– Будьте осторожны.
– Я осторожен, – кисло ответил я.
На конном дворе грумы готовились к утренней тренировке, седлали и взнуздывали лошадей. Я сказал им, что, поскольку сегодня воскресенье, то на Хите мы окажемся снова более или менее одни, но снимать будем не совсем те же сцены, что неделю назад.
– Вас просили одеться точно так же, как в прошлое воскресенье, – сказал я. – Все сверились с записями у ассистентки костюмера, если сами не смогли вспомнить?
Ответом мне были дружные кивки.
– Чудесно. Значит, так. Вы все должны галопом въехать на холм и остановиться там, где останавливались на прошлой неделе. О'кей?
Снова кивки.
– Вы помните всадника, который прискакал ниоткуда и порезал ножом куртку Айвэна?
Они рассмеялись. Такое забыть трудно.
– Что ж, – продолжал я, – сегодня Айвэна нет, но мы собираемся сами сыграть это нападение и вставить его в фильм. Сегодня это будет ненастоящая атака. Вы понимаете? Нож тоже будет ненастоящим, наш постановочный отдел сделал копию из дерева. Все, чего я хочу от вас, – это чтобы вы сделали именно то, что делали в прошлое воскресенье: собрались в кружок и поговорили, не обращая особого внимания на незнакомца. Понятно?
Они понимали все и не тревожились. Наш молодой управляющий конюшней задал вопрос:
– А кто будет вместо Айвэна?
– Я, – ответил я. – Я не такой широкоплечий, как он или Нэш, но я буду одет в такую же куртку, как та, что носит Нэш в роли тренера. Я возьму ту же лошадь, на которой тогда ехал Айвэн. Когда с камерами все будет готово, человек, играющий нападавшего, подъедет на той старой кляче, которая во время скачек в Хантингдоне пришла последней. Парень, который обычно ездит на ней, будет сегодня стоять рядом с камерами, вне кадра. Еще вопросы есть?
Кто-то спросил:
– Вы собираетесь преследовать его вниз по холму на грузовике, как в прошлый раз?
– Нет, – сказал я. – Он просто поскачет вниз с холма. Оператор будет снимать его.
Я, так сказать, передал командование управляющему, который организовал выезд группы со двора. Эд и Монкрифф были уже на Хите. Я прошел в помещение костюмерной, чтобы надеть куртку Нэша, и, сев вместе с Ридли в машину, поехал по дороге на вершину холма. Выйдя из машины, мы с Ридли направились к сгрудившимся лошадям и остановились у съемочного грузовичка.
– Нам нужно, – обратился я к Ридли, – чтобы вы подъехали верхом к группе откуда-то оттуда… – Я указал примерное направление. – Вы должны смешаться с группой, выхватить бутафорский нож из ножен на вашем поясе, ударить им одного из группы, словно вы намереваетесь нанести ему тяжелую рану, а затем в поднявшейся суматохе галопом промчаться через большое тренировочное поле по направлению к городу. Ясно?
Ридли смотрел на меня, зрачки его были расширены.
– Вы должны ударить меня, понимаете? Я сегодня дублирую Нэша.
Ридли ничего не сказал.
– Конечно, – доброжелательно растолковывал я ему, – когда эта сцена появится в завершенном фильме, она не будет выглядеть простой последовательностью событий. Будут вставлены кадры – крупным планом блеск ножа, ржущие кони, толкотня, замешательство. Будет рана, будет кровь. Мы смонтируем все это позже.
Эд принес нужные в этой сцене предметы туда, где стояли мы с Ридли, и по одному передавал их ему.
– Бутафорский нож в ножнах на поясе, – произнес Эд, словно читая по списку. – Пожалуйста, наденьте пояс.
Ридли подчинился словно загипнотизированный.
– Пожалуйста, поупражняйтесь в выхватывании ножа, – сказал я.
Ридли вытащил нож и в ужасе посмотрел на него. Постановочный отдел в точности воспроизвел американский армейский нож по моему рисунку, и хотя предмет в руке Ридли был легким и был сделан из крашеного дерева, с трех шагов он выглядел как настоящий кастет с длинным лезвием, являющимся продолжением его торцевой стороны.
– Чудесно, – сказал я, ничем не выдав своих мыслей. – Вложите его обратно.
Ридли сунул нож в ножны.
– Шлем, – сказал Эд, подавая указанный предмет.
Ридли застегнул шлем.
– Очки, – протянул их Эд. Ридли медленно надел очки.
– Перчатки. Ридли колебался.
– Что-нибудь случилось? – поинтересовался я. Ридли хрипло сказал «нет» и взгромоздился на нашего самого медлительного скакуна.
– Отлично, – сказал я, – теперь поезжайте. Когда Эд крикнет: «Пошли», просто скачите ко мне, выхватывайте нож, наносите удар и галопом удирайте в сторону Ньюмаркета. Вам нужно отрепетировать или вы думаете, что справитесь с первого раза?
Фигура в шлеме, очках и перчатках не отзывалась.
– Держу пари, что у вас все выйдет как надо, – решил я.
Ридли, казалось, был не способен даже шевельнуться. Я попросил грума, чью лошадь мы отдали Ридли, отвести его на стартовую позицию и затем оставить там и самому убраться из кадра. Пока грум точно выполнял инструкцию, парень, ехавший на лошади Нэша, спешился и помог мне сесть в седло. Треснувшее ребро отозвалось острой болью. Я удлинил стремена. Монкрифф включил прожектора, чтобы осветить сцену в дополнение к дневному свету. Эд выкрикнул:
– Пошли!
Ридли Уэллс пустил своего коня легким галопом, а не рысью. Он выхватил нож правой рукой, держа поводья левой. Он управлял конем при помощи ног, будучи в этом специалистом, и направился прямо ко мне. Его намерение убить было выражено так отчетливо, что лучшего и желать было нельзя.
«Нож» ударился о мою одежду и панцирь под ней и, поскольку бутафорское лезвие не имело пробойной силы, от соударения вылетел из ладони Ридли.
– Я уронил его! – вскрикнул он, указал на бровку холма и заорал на него:
– Неважно! Скачите!
Он пустил лошадь неистовым галопом. Он низко пригнулся в седле и погонял коня так, словно в самом деле спасался от погони.
Грумы на своих лошадях сгрудились на вершине, глядя ему вслед, так же, как на прошлой неделе, и на этот раз я погнался за беглецом на лошади, а не на грузовике.
Грузовик ехал вниз по дороге, камера жужжала. В сцене, которую я впоследствии смонтировал для фильма, было показано, как «Нэш» почти догоняет своего противника и крупным планом – Нэш с глубокой кровоточащей раной; Нэш, упустивший преследуемого, повсюду капли крови; Нэш кусает губы от боли.
– Дивная картина, – выдохнул О'Хара, увидев это. – Боже, Томас!..
Однако в то воскресное утро крови не было.
Мой конь был намного быстрее, и я поравнялся с Ридли прежде, чем тот исчез в путанице ньюмаркетских улиц.
Он яростно натянул поводья, останавливая лошадь, сорвал с себя перчатки, очки и шлем и швырнул их на землю. Он стянул ветровку, в которую мы одели его, и отбросил ее прочь.
– Я тебя убью, – сказал он.
– Я пришлю вам ваш гонорар, – отозвался я.
Его опухшее лицо исказилось в нерешительности – напасть ли на меня здесь и сейчас или нет. Но трусость взяла верх, и он спешился с привычной легкостью, еще раз глянув мне в лицо, пока перекидывал правую ногу через шею лошади. Он отпустил поводья, повернулся ко мне спиной и пошел к городу, пошатываясь, словно не чувствуя под ногами земли.