— Идите к черту, не ваше дело!
Она замечает, что мужчина уходит, встает, смотрит на ушибленное колено и, прихрамывая, идет вслед за дружком. Женщина спокойно окликает его, и он останавливается; она неслышно плачет, говорит несколько слов хриплым голосом, медленно подходит к нему, не осмеливаясь, однако, прикоснуться. Мужчина уходит, она идет рядом, повернув к нему голову, а он смотрит прямо перед собой, тупо уставившись в темноту.
Оба пьяны, они скрываются во тьме, в ночи, расцвеченной желтым и зеленым сиянием светофоров, затененных листвой деревьев. Я снимаю их спины.
Площадь Италии, бульвар Венсен-Ориоль, метромост, спуск к реке, бетон, запах мочи в конце лета.
Чьи-то пальцы расстегивают мою ширинку, приподнимают майку, щиплют и выкручивают соски. Руки, терзающие меня, принадлежат человеку, боль принадлежит мне, она мне необходима.
Я тяну моего мучителя на свет; с поверхности под мост проникает луч, рисующий на бетоне решетку. Мы достигнем оргазма в клетке, созданной игрой света и тени.
Я тащу своего случайного партнера на свет вовсе не для того, чтобы разглядеть его лицо, узнать, хорош он собой или уродлив, здоров или болен. Я хочу, чтобы он видел мое тело. Я выставляю себя напоказ, потому что это возбуждает меня самого.
На мужике эластичные брюки, он вспотел; его пальцы подобны крючкам, он кусает меня за соски, и несколько капелек крови стекают по моей груди. Кровавые жемчужинки, редкие жемчужины.
С тех пор как мать выставила ее на улицу, Лора живет у меня. Она записалась в киноинститут, занятия стоят дорого, но ее бабушка и дедушка, живущие в Канне, согласны платить. Две недели мы спокойно сосуществуем в одной комнате, мне даже трудно в это поверить. Я делюсь с Лорой своим удивлением, говорю, что с ней мне не так страшно, я хорошо себя чувствую, забываю об угрозе болезни.
Лора кажется мне сильным человеком; она не показывает своего страха, хотя знает, что я мог уже заразить ее. Мне близки ее вкусы, нравятся ее суждения о кино или песнях. Она кажется мне тем более сильной, что я сам далеко не слабый человек.
Лора в ванной. Звонит телефон, я снимаю трубку, это Оливье. Он спрашивает, можем ли мы увидеться, и мы договариваемся на вечер. Оливье звонит мне раз или два раза в месяц, я приглашаю его на ужин, потом мы приходим ко мне домой и спим вместе. Это длится четыре года; когда я познакомился с Оливье, ему было всего шестнадцать, он жил в общежитии в Иври. В то время я работал над короткометражкой, в которой играли ребята из общежития, это был первый фильм, где я был главным оператором. Сняв в первый раз крупный план, я вынужден был сесть на скамейку. Дрожа, я бормотал себе под нос: «Черт, я все испортил, это не мое дело, я ничего не умею…»
Оливье играл в том фильме. Он обожал пробы, съемки и все время бродил вокруг меня, наблюдая, как я работаю. В конце съемок он спросил, можно ли ему будет изредка звонить мне, заходить, если понадобится совет. Я дал ему свой номер телефона.
Через неделю он позвонил и пришел в гости. Я жил тогда в одной квартире с Марком. Оливье не хотел возвращаться в общежитие и попросил разрешения остаться. В моей комнате была только одна кровать, но Оливье это не смущало.
Его родители были арабами, но воспитали мальчика бургундские крестьяне. Он относился ко мне как к старшему брату. Он регулярно звонил и навещал меня, мы спали вместе, но ничего не происходило. Я ждал, чтобы он первым сделал шаг мне навстречу.
Три года спустя он кинулся в мои объятия и возбудился. Я ласкал и целовал тело Оливье, а он лежал, затаив дыхание, потом кончил и только тогда осмелился прикоснуться ко мне.
Лора выходит из ванной. Она голая, на теле блестят капельки воды. Лора подходит ко мне, я начинаю ласкать ее маленькую круглую попку и вдруг вспоминаю об Оливье. Она спрашивает:
— Что мы будем делать сегодня вечером?
— Лора, есть небольшая проблема: ты не можешь сегодня у меня остаться, я пригласил ночевать одного приятеля.
Она смотрит на меня с раскрытым от удивления ртом, она ничего не понимает: ведь все так хорошо, она счастлива, мои слова рушат наш мир, как взбесившийся метеорит. Она решает сделать вид, что не понимает:
— Ты можешь положить для него матрас на пол…
— Во-первых, у меня нет матраса, да и вообще, это вовсе не то, что ты подумала.
— Ничего я не подумала, но я ведь здесь, разве не так?
— Черт возьми! Я все-таки у себя дома и могу приглашать кого хочу!
Лора смертельно бледнеет. Она судорожно натягивает майку и джинсы, ищет записную книжку, чтобы позвонить подружке.
— Я могу у тебя сегодня переночевать?.. Мое место в его постели понадобилось какому-то кретину.