Нет. Единственное, что мне остается, — это рвать когти. Как можно дальше от Керка и его проклятой родни! Вчера мама Дженнифер со смехом рассказывала о том, что Форд Ньюкомб передавал мне, что вакансия его личного помощник до сих пор открыта, что в понедельник он уезжает в Коул-Крик и я могу отправиться с ним. Тогда я только улыбнулась и покачала головой. Сейчас, глядя на Керка, который пускал сопли и умолял простить его, я решила принять предложение Ньюкомба.
Из маленького помещения, где невестам и подружкам невест полагалось хихикать в счастливом предвкушении, вела на улицу задняя дверь. Я выскочила в нее, вытащила из газона высокую дождевальную установку и продела ее между ручками, чтобы выиграть хоть какое-то время, прежде чем Керк погонится за мной.
К тому времени как я добралась до дома Ньюкомба (такого скромного и заурядного, что в городе говорили: «Он что, прикидывается бедным? Делает вид, что такой же, как мы?»), я ненавидела это огромное пышное платье. И еще я ненавидела наращенные волосы, на которые меня подбили Эшли и Отем. И особенно я ненавидела бюстгальтер с подушечками, который они на меня нацепили.
Я видела, что Ньюкомб умирает от желания задать мне тысячу личных вопросов, но я не стала ничего ему объяснять — и в будущем тоже не собиралась. Я хотела, чтобы наши отношения остались чисто деловыми. Хорошо, что он не красавец: в отношении сексуально привлекательных мужчин Лорена Боббитт[4] — просто мой кумир.
После разговора с Ньюкомбом я отправилась к небольшому съемному домику, где мы раньше жили с папой. Дом принадлежал папаше Керка — собственно, так мы и познакомились. Там я наконец стянула ненавистное платье и переоделась в джинсы и футболку, распихала свои немногочисленные шмотки и другие пожитки по затертым спортивным сумкам и полиэтиленовым пакетам и упаковала драгоценную камеру. Я понимала, что время работает против меня. Моим подружкам не составит труда меня найти, а когда это случится, они окажут мне такую «дружескую поддержку», что я, может, даже соглашусь еще раз поговорить с Керком.
Конечно, сначала они скажут, что «все мужики козлы», но потом постепенно — как холодный шоколадный сироп, который стекает по горлышку бутылки — они перейдут к тому, как нехорошо получилось с церемонией венчания, и все такое... Хизер, которая скупает все книги по этикету, какие могла найти, и изучает их с таким тщанием, словно это главное руководство к жизни, будет рассказывать мне о том, как расстроились гости, и размышлять вслух, должна я или нет разослать написанные от руки благодарственные письма за все подарки, от которых мне придется отказаться, если я «брошу» Керка.
Я знала себя достаточно хорошо, чтобы с уверенностью утверждать: я пошлю все эти подарки в ж...у, и их взгляды снова скажут мне, что я нарушила неписаное девичье правило. Отем, конечно, будет плакать. И конечно, она будет ждать, что Мамочка Джеки возьмет все в свои руки и тут же уладит.
Я прекрасно знала, что ни одна из подруг не услышит — я имею в виду, по-настоящему не услышит, — как противозаконно — я уж и не говорю про «подло»! — поступил со мной Керк. Я так и представляла, как Эшли скажет:
— Ну ладно. Мужики козлы. Мы все это знаем.
Но она пропустит мимо ушей, что он сделал.
Так что я очень торопилась. Я не хотела встречаться ни с кем из них. Я вытащила из холодильника фотопленку и реактивы, написала Дженнифер записку, в которой просила ее упаковать книги моего отца и другие личные вещи и отослать по адресу, который я ей позже сообщу по телефону. Я подумала — и добавила еще девчачьей хрени про то, как мне надо побыть сейчас одной, чтобы восстановить душевное равновесие.
Я сгрудила пожитки на заднее сиденье своей старенькой машины, сунула записку между дверью и косяком и уехала. Заворачивая за угол, я мельком увидела машину Керка, которая мчалась к моему дому. Держу пари, все мои подружки сидели в том же авто. Машину украшали белые ленточки и табличка «Молодожены». Ха-ха.
Повидавшись с Ньюкомбом и убедившись, что работу я получила, я под вымышленным именем переночевала в дешевом мотельчике на шоссе. Машину я припарковала так, чтобы с дороги она не бросалась в глаза.
Утром следующего дня, ровно в восемь часов, я была у дома Ньюкомба. Накануне свадьбы я так закрутилась, что даже не удивилась, что Ньюкомб переезжает в Коул-Крик — городок, где произошла моя история про дьявола. При других обстоятельствах у меня тут же возникла бы куча вопросов, особенно после того, как мне сказали, что он купил там дом. Однако когда я увидела его в понедельник, я так переживала из-за Керка, что разговаривать не хотела.