— Любопытно, — заметил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как ни в чем не бывало. Меня посетила догадка, что она только что рассказала мне столько, сколько никогда в жизни никому не рассказывала. — Может статься, моя следующая книга будет о молодой женщине, которая расследует свое происхождение.
— Эта книга — моя, — поспешно ответила она. — А вы сюда приехали искать дьявола, вот и поговорите с ним про свою жену.
Проклятие! А как она меня отбрила! Я застыл с крекером в руке. Мое сердце, кажется, перестало биться. Я никогда даже не позволял себе думать о том, что она сейчас сказала вслух.
Она стояла у плиты спиной ко мне, абсолютно неподвижно, с лопаткой в руке. Лица ее я не видел, но вот шея стала на три оттенка темнее обычного.
Я понимал, что мой ответ задаст тон нашим будущим отношениям. Примерно на две трети мне хотелось сообщить ей, что она уволена, и велеть убираться вон из моей жизни. Но я взглянул на стол со свечами. Последнее, чего мне сейчас хочется, — это еще один вечер в одиночестве.
— Про Пэт что-то известно одному только Богу, — проговорил я наконец. — Дьявол скажет: «Никогда про нее не слыхал».
Она повернулась ко мне, и на лице ее отразилась такая огромная благодарность, что мне пришлось отвести взгляд.
— Простите. Иногда я говорю...
— Правду, как ты ее видишь? — закончил я.
Несколько минут прошли в молчании: Джеки подала на стол что-то вроде рагу из курицы. Похоже, она фанатка овощей: на каждую тарелку она положила по три вида плюс картофель плюс еще овощи в рагу. В молчании же приступили к трапезе.
— Может, я становлюсь романтиком, но мне бы хотелось выяснить, есть ли в этих старых повествованиях о призраках и ведьмах правда. А может, мне просто хочется написать чертовски интересную книгу, от которой кровь в жилах стынет.
— Лучше уж хотеть написать хорошую книгу, чем чего-то просить у дьявола, — заметила Джеки и принялась убирать со стола.
Посудомоечной машины у нас не было, поэтому я мыл посуду, а она вытирала. Когда на кухне воцарилась чистота (если не считать того, что большинство поверхностей поросло плесенью), мы поднялись наверх и взялись за спальни. Мои жалобы на отвратительные обои (темно-зеленые с пурпурным и черным) рассмешили ее. Кровать — равно как и три десятка других предметов мебели в комнате — была из темного орехового дерева. Пространство между стеной и обоями чернело, как тоннель в полночь.
— Как насчет того, чтобы завтра я позвонила на торги и мы избавились от ненужной мебели? На самом деле вы можете продать все подчистую, а потом купить новую мебель.
Я посмотрел на уродливую старую кровать — и мысли о новой обстановке вызвали у меня улыбку. Может, что-нибудь беленькое...
Однако тут я сам себя оборвал. Я не собираюсь жить в этом крохотном городке из прошлого! Я хочу провести здесь кое-какие изыскания, а потом переехать... Ну да, я пока не представляю, куда хочу переехать, но это точно будет очень далеко от этого домика из фильма ужасов.
Мы с Джеки застелили мою кровать новым бельем, потом пошли к ней в спальню для того же самого.
— А знаете, — протянула Джеки, — неподалеку от продовольственного я видела магазин «Лаус». — Она бросила заправлять свой край простыни и уставилась на меня, как будто я мог читать ее мысли. Я ничего не сказал. Она объяснила, что, если покупаешь новую технику в «Лаусе», старую вывозят бесплатно. Когда до меня дошло, что она имеет в виду, мы оба рассмеялись. Несчастным, ни о чем не подозревающим перевозчикам придется забирать холодильник, запах из которого может отравить весь космос!
— А в котором часу они открываются? — спросил я, и мы снова засмеялись.
Спустя час я уютно свернулся калачиком под одеялом (и поклялся себе купить новый матрац). Я чувствовал себя так хорошо, как не чувствовал уже давно. И я наконец-то позволил себе поразмыслить над историей о дьяволе, которую Джеки рассказала мне в машине. Она вряд ли представляет, насколько ее история необычна.
Больше всего меня заинтересовал второй ее рассказ.
Джеки начала с описания убитой женщины: она была ко всем добра, любила детей, и на ее губах всегда играла улыбка. Джеки рассказала, что эта женщина любила подолгу гулять в лесу, и однажды она вышла к прелестному дому, сложенному из камней, и там был человек. Джеки описала его так: «добрый, как Санта-Клаус, только без бороды». Я хотел спросить, откуда она узнала, но что-то невероятно странное в ее манере повествования настораживало меня, и я не стал перебивать.