– Ну понятно. По-мирному решать вопрос ты не хочешь.
– Да я-то хочу. Это у вас времени нет, чтобы по-мирному.
– А хочешь, Толя, я тебе докажу, что твой закон – говно? И сам ты – такое же говно, как твой закон. Хочешь? Вот я завтра часиков в десять утра позвоню своему хорошему знакомому, генералу Сигалову. Слыхал про такого? Слыхал, конечно. Он у вас в МВД большой начальник. А в одиннадцать ты лично, без всяких протоколов и расписок, подгонишь эту вот «бээмвушку» к моему подъезду. А потом еще поднимешься ко мне в квартиру и попросишь прощения. Хорошенько попросишь, с душой. – Конякин улыбнулся недобро. – Как тебе, Толя, такая перспективка? Григорьев уловил краем уха кусок разговора, повернулся, прищурясь, уставился на Конякина. Тот даже не смутился.
– Вообще-то у меня на утро другие планы, – задумчиво проговорил Жигулов. – Столько дел. Одно не успеваешь закончить, а тут уже куча других наваливается. Вот и приходится крутиться.
– Блатуешь, значит? – Тонкие губы Конякина изогнулись в презрительной усмешке. – Ну давай, поблатуй пока. Посмотрим, как ты завтра запоешь.
– Да уж. Слух у меня, как у тетерева. Когда я пою, на это стоит посмотреть. Конякин отвернулся и зашагал к «Вольво». Его зам, Миша, выжидательно смотрел на хозяина. Но тот лишь махнул рукой. Поехали, мол. Парень послушно забрался на переднее сиденье.
– Георгий Андреевич, – окликнул Жигулов. – Как машину-то оформлять? Как «отказняк»? Тот даже не оглянулся. Забрался на заднее сиденье «Вольво». Иномарка, мягко заурчав движком, сделала круг по площадке и умчалась в темноту. Проводив ее взглядом, Жигулов повернулся к понятым:
– Извините, товарищи, за беспокойство. Спасибо. Вы свободны. Те покорно зашагали прочь, вполголоса обсуждая между собой разыгравшуюся только что сцену. К Жигулову подошел Боря Григорьев, постоял рядом, сплюнул на асфальт, поинтересовался с безразличием, плохо скрывающим злость:
– Из-за этого м…ка Владимирыч две пули словил? – Жигулов не стал отвечать. Закурил, затянулся глубоко, выдохнул сероватый дым в темно-синее, с редкими багровыми прожилками небо. – Все настроение испортил, паскудыш, – досадливо выругался Григорьев и побрел через стоянку к служебному помещению. На середине пути он вдруг резко изменил маршрут, подошел к «БМВ», ожесточенно пнул машину ногой и рявкнул патрульным, ожидавшим в стороне: – Сержант, чего смотришь? Заняться нечем? Отгони это г…о в самый дальний угол и подопри ее там как следует со всех сторон. Пусть этот козел потрахается, когда приедет свою лайбу забирать. Да, и чтобы оплатил все, по полной программе. И эвакуатор, и стоянку. Со вчерашнего дня! Через сберкассу, как положено. Я проверю!
– Брось, Боря, – невесело усмехнулся Жигулов. – Для него же эти деньги – семечки. Говорить не о чем.
– Ну и что? – Григорьев резко обернулся. – Нас…ь мне. Положено платить, пусть платит. – И, повернувшись, широко зашагал к будке, выкрикивая на ходу: – Плевать! Я ему устрою! Этот… этот «хрен с горы» у меня теперь по улице не проедет без того, чтобы пять раз не остановиться. Закон ему не писан, видишь ли. Ишь, деловой выискался! – Григорьев вновь повернулся к сержантам. – Машину выдадите только по письменному распоряжению товарища следователя, – и указал на Жигулова. – И следующей смене передайте. Лично проконтролирую! Понятно?
– Так точно, – печально отозвались оба дежурных. Они уже предвкушали будущий скандал.
– А надумает жаловаться – ссылайтесь на меня. Пусть приходит, я с ним потолкую! Деловой, понимаешь… Он это опознание еще со слезами на глазах вспоминать будет, – так и скрылся за дверью служебного помещения, продолжая зло бормотать себе под нос. Несмотря на препаршивейшее настроение, Жигулов улыбнулся. Григорьев был известен всему управлению крутым нравом. И уж если его кто-то всерьез доставал, то довольно скоро начинал об этом жалеть.
Анна узнала их сразу. Они приходили к Коське позавчера. Только теперь к двери поднялся один – тот, что постройнее и похудее. Второй, рыжий плечистый бугай, остался стоять на площадке между этажами.
– Добрый вечер, – сказал стройный и неуверенно улыбнулся.
– Это ты вчера звонил? – вместо приветствия спросила Анна.
– Я, – подтвердил стройный.
– Где Коська?
– В общаге. Спит.
– Что с ним?
– Да вы не волнуйтесь, – примирительно ответил стройный, нервно переминаясь с ноги на ногу. – С Костиком все в порядке. Намяли бока на улице, хулиганы, видать, какие-то. Ничего, жить будет.
– Так, – Анна собралась было пройти в комнату, но задержалась на секунду, прицельно указала пальцем в центр груди «гостя». – Стой здесь. Отвезешь меня в эту вашу общагу. И не вздумай сбежать. Все равно найду. Пожалеешь. Стройный пожал плечами.
– Да я и не… Он не успел закончить. Перед его носом захлопнулась дверь. Ожидавший между этажами Артем предложил хмуро:
– Может, это… ноги сделаем, а?
– Толку-то? – вздохнул Славик. – Найдет. Институт-то она знает. И курс знает. И группу. Найдет. Артем отвернулся к окну. Вид у него стал горестный. Как у плачущего паяца. Анна вернулась через минуту.
– Поехали, – решительно скомандовала она.
– Поехали, – Славик вздохнул еще раз. Рядом с Анной он почувствовал себя нашкодившим ребенком. Они вышли из подъезда, пересекли двор и оказались на узкой улочке. Здесь Анна вытянула руку, останавливая машину.
– Только у нас с деньгами того… – поспешил предупредить Славик. – Не густо. Девушка даже не обернулась. «Левака» они поймали быстро, не торгуясь, забрались в салон. Водитель, молодой бородач, упакованный в джинсу и кожу, поинтересовался:
– Институт культуры? Это в Химках который?
– В Химках, – кивнула Анна и снова повернулась к Славику. – К нему приезжал кто-нибудь?
– В смысле?
– Кто-нибудь его искал?
– Костика? Девушка зло прищурилась.
– Ты что, плохо соображаешь?
– Нормально, – обиделся Славик.
– Чего тогда переспрашиваешь?
– Никто не искал, – он подумал секунду. – А должны были? Анна не ответила. Откинулась на сиденье, задумчиво глядя в окно на проплывающие мимо дома. Машина пронеслась по Волоколамке, развернулась и выкатилась на Ленинградку, здесь «джинса и кожа» наддал, гордо поглядывая в зеркальце заднего вида на хорошенькую пассажирку и ее «сопливых» сопровождающих. К немалому разочарованию бородача, его талант гонщика остался неоцененным. Уже в Химках, когда девушка расплачивалась, водитель спросил негромко, чтобы не слышали топчущиеся у машины попутчики:
– Телефончик оставишь?
– Переживешь, – неприязненно отрубила девушка. На вахте Славик пристроился рядом с Анной, широко улыбнулся вахтерше.
– Здрась, теть Шур.
– Это куда? – осведомилась вахтерша, сразу переходя на грозно-базарный тон.
– С нами, теть Шур, – принялся объяснять Славик. – Мы на минуточку.
– Знаю я ваши минуточки. А документы у ней есть? Анна достала из кармана куртки несколько купюр, не глядя выудила одну и бросила на конторку. Не дожидаясь реакции тети Шуры, она зашагала вверх по лестнице.
– Приезжая, – торопливо пояснил Славик, устремляясь следом.
– Они все такие, – бормотнул баском Артем и поспешил за товарищем.
– Чтобы к девяти освободили… – запоздало крикнула тетя Шура. На втором этаже Анна остановилась, обернулась к Славику:
– Где?
– В тридцать шестой. Девушка прошла по коридору, толкнула нужную дверь. Сидящие за столом Димка и Милка удивленно обернулись на шум.
– Это сестра Костика, – громко объяснил появившийся за спиной Анны Славик.
– Здравствуйте, – синхронно сказали Димка и Мила. Не удостоив пару даже взглядом, Анна подошла к кровати, на которой лежал Костик. Тот не спал. Смотрел на нее неповрежденным глазом. Второй скрывало опухшее черно-синее веко. Оплывшие губы кривились в улыбке. Нос – среднерусская равнина. До самых ушей. Одним словом, выглядел Коська ужасно.
– Привет, – прошамкал он.
– Господи… – Анна почувствовала, как ослабели колени. Она опустилась на кровать, чтобы удержаться на ногах. – Выйдите, – после короткой паузы приказала, не поворачивая головы, девушка. Славик и Артем переглянулись и шагнули в коридор. Димка и Мила поднимались, шумно двигая стулья. Когда дверь за ними закрылась, Костик отвел глаза. В одиночестве он чувствовал себя совсем не так смело, как в компании. Да и собственная беспомощность стала очевиднее.