Моник раздосадовано ударила кулачками по сиденью дивана. И что только мужчины находят в её сестре, которая не умела ничего, кроме как флиртовать? Ведь она, Моник, достойнее в несколько раз! Она скромна, не позволяет себе лишнего, ничего не требует, но все почему-то обращают внимание только на Иду и Жюли. От подобной несправедливости младшая Воле готова была разрыдаться: неужели мужчинам интересны только красивые глаза и белые плечи? Неужели уже никому не нужна скромность и добросердечность?
Моник встала с дивана и подошла к зеркалу в золоченой раме, которое висело над камином. Иде и Жюли всегда удавалось лишь одним взмахом ресниц или улыбкой очаровать любого. Младшая виконтесса разглядывала в зеркало свое лицо и пытаясь стоить глазки и улыбаться своему отражению. Может быть, помимо глаз и милой улыбки нужно было иметь что-то еще? Ида обычно задавала какой-нибудь ничего не значащий вопрос. Моник склонила голову набок, подняла глаза и улыбнулась зеркалу, пытаясь копировать сестру. Затем она слегка закинула голову назад и, глядя на себя из-под полуопущенных век, снова улыбнулась — так обычно делала Жюли. Поупражнявшись еще немного, девушка твердо решила применить что-нибудь подобное к Дюрану.
Довольная своим успехом и своей идеей младшая Воле радостно покружилась по комнате и, продолжая вальсировать с невидимым партнером, вылетела в холл. Здесь её радость немного убавилась. Как она сможет что-либо сделать, если Дюран, наверное, опять будет возле Иды, да и к тому же она даже не знает, когда увидит его в следующий раз. И правильно ли с ее стороны соперничать за мужчину с родной сестрой, пусть даже она не любит ее? Да, может быть, для Иды это было в порядке вещей, но младшей Воле почти не хотелось вступать в эту схватку. Пусть Ида забирает его, если он ей так нужен, в конце концов это не в первый раз. В этот миг на лестнице появилась Люси с перекинутым через руку серым платьем Моник. Девушка, не торопясь, спускалась по ступеням и так бы и прошла мимо, если бы Моник её не окликнула:
— Люси, куда ты несешь мое серое платье?
Люси остановилась и, присев в неуклюжем реверансе, поспешно ответила:
— Прошу прощения, мадемуазель Моник, но госпожа велела выгладить ваше платье и подготовить его к завтрашнему утру.
Моник кивнула Люси и быстро пересекла холл, подошла к двери библиотеки и распахнула её. Ида стояла возле шкафа и что-то искала среди книг. На «Вилле Роз» ее было нетрудно найти, так как было только три места, где Ида могла находиться: кабинет, библиотека и сад.
— Ты же сказала, что в сером платье я выгляжу как монашка! — с порога воскликнула младшая Воле и, не дожидаясь разрешения войти, прошла в комнату.
— А как, по-твоему, ты должна выглядеть на воскресной мессе? — не отрываясь от книг, произнесла Ида.
— Какая месса, Ида? Ты же уже, наверное, два месяца не была в церкви! — возмущенно сказала Моник, которая старалась регулярно посещать местный приход.
— А Жюли не была там, кажется, со своего венчания. Что-то еще? — невозмутимо отрезала средняя Воле. Моник всплеснула руками и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Уже в холле она внезапно рассмеялась злым и чужим смехом. Разумеется, не догадаться было трудно. Кажется, у её сестры на Дюрана и впрямь очень далеко идущие планы, и она хочет постоянно быть у него на виду. Ну ничего, теперь Моник знает, что ей нужно делать. О, если удастся заполучить Дюрана! Для Иды это будет удар. Самая лучшая месть, которую можно для неё придумать. Она отплатила бы ей этим сполна за всю ненависть, все уколы и унижения.
Продолжая смеяться и пританцовывать, Моник покружилась по холлу и побежала в свою спальню. В коридоре второго этажа она столкнулась с вышедшей из своей комнаты заспанной Жюли, которая была в белоснежной ночной сорочке и наброшенном на плечи кружевном пеньюаре.
— Моник, в чем дело? Все утро по дому бегает Люси. Я даже проснулась от её топота, — сонным голосом спросила Жюли. Моник снова рассмеялась.
— О, Жюли, тебе надо меньше спать. Завтра мы едем на воскресную мессу.
— Понятно, — многозначительно протянула Жюли, выразительно подняв одну бровь. — Пожалуй, мое платье тоже нужно выгладить. Не могу же я показаться там в чем попало.
— Знаешь, — несмело начала Моник, оглянувшись по сторонам, словно собиралась поведать тайну государственной важности, — я уверена, что Ида решила заполучить Дюрана во что бы то ни стало.
— Ты собираешься ей в этом помешать? — безразлично приподняла брови Жюли. — Пусть делает, что хочет, ей все равно никогда его не получить.
— Но ведь если она добьется его расположения… — Моник почти дрожала от гнева. Как же ее сестра не может понять, что Иду просто необходимо опустить с небес на землю?
— Тем хуже для нее, поверь мне, — спокойно ответила Жюли. — Но если ты хочешь с ней посоперничать, то не мне тебя отговаривать. В конце концов, это обещает быть интересным зрелищем.
— Ты хочешь, чтобы она просто смеялась всем нам в лицо? — спросила младшая Воле, поджимая губы. Жюли перевела взгляд на стену и, глубоко вздохнув, спросила, прикрывая глаза:
— Что ты хочешь от меня, Моник?
— Помощи, разумеется. Я ведь не так красива, как вы.
Теперь маркиза де Лондор смотрела на сестру, широко распахнув голубые глаза.
— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? — наконец произнесла она, понизив голос. — Я замужняя женщина, да еще и в весьма интересном состоянии на данный момент. Ты хоть представляешь себе, что обо мне будут говорить?
— Жюли, я же не прошу соблазнять герцога Дюрана, — тоже неосознанно переходя на шепот. — Я лишь прошу тебя поговорить с ним завтра, отвлечь от Иды. За это тебя ведь никто не осудит, особенно, если он сам начнет разговор.
Жюли молчала, прожигая сестру испытующим взглядом. Ей в какой-то степени нравились эти внутрисемейные интриги, но если только они касались мелочей. С другой стороны, привлекала возможность сбить с Иды спесь и уверенность в том, что любой мужчина будет у ее ног, стоит ей лишь приложить определенные усилия. К тому же, почему бы просто немного не развлечь себя? Да и на реакцию Иды, а она отреагирует незамедлительно, будет весьма интересно посмотреть.
— Это все ужаснейшая глупость, Моник, — наконец произнесла маркиза, — но почему бы и нет? Я, так и быть, отвлеку его от Иды, но в подобной авантюре я участвую первый и последний раз.
Моник лишь расплылась в улыбке, предвкушая, как столкнет своих любимых сестер в неожиданном для них обеих поединке. Отношения между Идой и Жюли никогда не были гладкими, а младшая Воле рассчитывала окончательно их испортить. Жюли истолковала эту улыбку как знак благодарности за еще не оказанную услугу и, слегка усмехнувшись, поспешила обратно в свою спальню, кутаясь в пеньюар. Моник, продолжая улыбаться, толкнула дверь своей комнаты и быстро пробралась внутрь. Что ж, если повезет, начало будет положено, и сестры будут упиваться своей враждой, совершенно позабыв о ней. Ведь никто же не обращает должного внимания на того, кого не считает своим соперником.
***
Была ночь, и большая белая луна глядела точно в окна «Виллы Роз». В самом поместье стояла невероятная, почти звенящая тишина. Ида не могла уснуть, как ни пыталась, и, запахнувшись в пеньюар, вышла из своей спальни и тихонько спустилась вниз. Миновав темную лестницу, холл и столовую, она толкнула слегка скрипнувшую дверь. На кухне все было залито лунным светом, который делал все каким-то ненастоящим. Оглянувшись по сторонам, Ида достала из рукава пеньюара связку ключей и, стараясь не звенеть ими, подошла к старинному резному шкафчику. Неслышно повернув ключ в замке, что она уже давно научилась делать, Ида достала из шкафа бутылку столового белого вина. Внезапно раздавшийся наверху скрежет заставил Иду вздрогнуть и горлышко бутылки негромко стукнулось о край бокала. Укорив себя за внезапный испуг, девушка спокойно поднесла бокал к губам, подумав о том, что в коридоре второго этажа давно уже пора перестелить паркет.
Первый раз она спустилась так на кухню пять лет назад, когда умерла её мать. Ида безумно любила её и не могла смириться с внезапной смертью, с тем, что мать вот так просто взяла и оставила её с обезумевшим от горя отцом и сестрами, которые её ненавидели. И вот тихо, босиком, чтобы не так слышны были шаги, пятнадцатилетняя Ида спустилась на кухню, сжимая в руке ключ, который она стащила у дворецкого. Она даже толком не представляла, зачем она это делает, но почему-то чувствовала, что ей станет легче. Как она была удивлена, когда увидела на кухне отца. Он тогда обернулся, почувствовав на себе её взгляд, а она стояла на пороге, как вор, пойманный на месте преступления, такая же бледная, как и её ночная сорочка, и не знала, как объяснить отцу, почему она здесь. Впрочем, он ничего у неё тогда не спросил. Он просто поставил на стол второй бокал и налил ей старого «Бордо». Они сидели до утра и отец рассказывал ей, как, путешествуя по Германии, он познакомился с молодой и невероятно прекрасной баронессой фон Берг, как он ухаживал за ней в течение нескольких месяцев, прежде чем она удостоила его своей симпатией, как её родные не хотели давать согласия на брак, и они сбежали вместе ночью и тайно обвенчались. После этого случая Ида долго не появлялась на кухне, да и на глазах отца, испытывая невероятное чувство стыда. Приличным юным девушкам не пристало пить по ночам, даже если горе настолько велико, что разрешаемые молодым особам слезы уже не помогают.