— Между прочим, По скучает по тебе.
—Я тоже скучаю по нему, по этой большой тупой самоуверенной птице.
— Не позволяй ему слышать, как ты называешь его тупицей. Он украдет все твои шнурки и сделает из них себе накидку.
—Держу пари, он бы так и сделал. Знаешь, по чему еще я скучаю?
— По чему?
Я улыбаюсь. — Пора мыться.
Я слышу улыбку в его голосе, когда он отвечает. — Мне показалось интересным, что героиня твоей книги тоже часто принимала ванну. Странный поступок для призрака.
Мысль о том, что он в комнате просматривает мои желтые блокноты, пока мы были порознь, заставляет мое сердце петь. — Это было в память о ней. До того, как она умерла.
Он задумчиво произносит: — Это верно, она не знала, что мертва.
—Судя по твоему тону, я чувствую, что мне, возможно, придется внести некоторые изменения.
Он скользит открытой ладонью по моей спине и берет за подбородок, наклоняя мою голову для поцелуя. Он шепчет: — Нет. Это идеально. За исключением того, что мужчина, в которого она была влюблена, когда была жива, выглядит как горилла.
—Он не горилла! Он мачо!
Он многозначительно смотрит на меня. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не взяла за основу его персонажа кого-нибудь из своих знакомых.
У меня милая улыбка. — Я бы никогда. В любом случае, это, вероятно, незаконно.
—Что незаконно, так это размер его члена. Держу пари, именно так она и умерла, верно? Проколотые легкие?
—Ладно, знаешь что? Ты больше не читаешь мои незавершенные работы.
Он поджимает губы. Я могу сказать, что он пытается не смеяться надо мной.
Я тыкаю его в ребра и, вздыхая, кладу голову ему под подбородок.
Когда он заговаривает снова, его голос становится серьезным. — Это будет опасно.
Он имеет в виду свою жизнь. Как будто я этого еще не знала.
— Если ты сможешь незамеченным проникнуть на конспиративные квартиры по всему миру в окружении вооруженной охраны и сорвать свадьбу гангстеров, ты сможешь защитить меня. Я тебе доверяю. Кроме того, посмотри на это с другой стороны. Я умею стрелять из оружия!
—Но с ребенком…
— Мал, — говорю я предупреждающим тоном. —Осторожно. Я не хочу больше слышать от тебя всякую чушь о том, что мы не вместе, потому что это слишком опасно. Тема закрыта.
Он хихикает. — И ты говоришь, что я люблю командовать.
—Послушай, я знаю, что — Тринадцать" —это не бойз бэнд, ладно? У этих парней есть жены и подружки, и они умудряются поддерживать в них дыхание. Ты тоже можешь.
После короткого молчания он говорит: — Кто рассказал тебе о Тринадцати?
—Деклан.
Он перекатывает меня на спину и смотрит на меня сверху вниз. Его голос убийственно нежен. — Ты только что произнесла имя другого мужчины в моей постели?
О, черт. Начинаем отступление. – Я… Ты вроде как спросил. И если ты не владелец этого отеля, технически это не твоя кровать.
Он рычит: — Хорошая попытка, детка. Я действительно владелец этого отеля.
—Что?
—У меня много недвижимости по всему миру. Пахан очень хорошо заплатил мне за то, что я для него сделал.
—Очевидно, недостаточно хорошо, чтобы нанять декоратора по интерьеру.
—Прости?
—Твою квартиру в Москве нельзя назвать уютной, милый. Я думаю, что скелетам она понравилась бы, но для людей из плоти она немного холодновата.
Его глаза блестят. Ноздри раздуваются. Он не знает, смеяться мне или отшлепать.
Я прижимаюсь к нему ближе, ухмыляясь.
—От тебя одни неприятности, маленькая птичка, ты знаешь это?
—Да, но ты любишь неприятности.
Его взгляд смягчается. Он целует меня так, словно я самое дорогое, что есть на свете, затем хрипло говорит: — На самом деле, я люблю неприятности. Я люблю это больше всего на свете.
Это решает дело. Моей следующей татуировкой будет слово – Trouble (прим. Проблема).
Я позволю тебе выбрать, где на моем теле я должен это сделать.
Я невинно говорю: — Знаешь, что я люблю больше всего на свете?
—Нет, что?
—Эта гориллу, которую я встретила. Если забыть о пугающей внешности и хрюканье, он действительно милый.
Его улыбка такая же ослепительная, как и любовь, сияющая в его глазах. — Я слышал это о гориллах.
Он снова целует меня, на этот раз более глубоко, его язык проникает в мой рот, а рука слегка обхватывает мое горло.
Я накрываю его руку своей и заставляю сжать крепче.
Он хихикает мне в губы и шепчет что-то по-русски, что звучит непристойно. Затем он говорит по-английски: — У тебя будет мой ребенок. Ты будешь моей женой. Ты будешь центром моей вселенной и королевой, которая будет рядом со мной.
Его голос понижается. — Но сначала я собираюсь трахнуть тебя снова и показать тебе, кто твой король.