Суп горячий, сливочный и восхитительный. Я жадно глотаю, облизывая губы.
Он удовлетворенно хрюкает и скармливает мне еще ложку.
Только после того, как я наполовину опустошила миску, я заговариваю снова. — Как долго я здесь нахожусь?
— Со вчерашнего вечера. До этого ты провела шесть дней в больнице.
Я была без сознания неделю? Невозможно.
Он видит мой шок и говорит: — Ты была в травматологическом отделении, пока не стала достаточно стабильной, чтобы тебя можно было перевезти.
— Травматологическое отделение, — повторяю я, пытаясь вспомнить.
Там ничего нет. Это тупик. Глухая стена.
— Место, которым мы пользуемся неофициально. Тебе сделали операцию. Тебе давали анальгетики, антибиотики и гидратацию внутривенно. Переливание крови тоже делали. Он делает паузу. — Ты не должна была выжить.
Мой голос слабеет, я говорю: — Я говорила тебе, что я упрямая.
— Да. Ты и правда упрямая, ты смогла выжить.
Он смотрит на меня с таким жгучим намерением, что я начинаю смущаться.
Самосознание исчезает, когда синапсы моего поджаренного мозга решают снова включиться, и я вспоминаю кое-что, что сказал мне Паук, когда мы убегали от Малека в книжном магазине.
— Он правая рука короля московской братвы.
Важная часть — это — Москва.
Мое сердцебиение переходит в громоподобный галоп. Мой голос становится хриплым. — Когда ты сказал, что я у тебя дома ... где именно мы находимся?
Удерживая мой взгляд, он произносит одно слово.
Это не на английском.
Мои инстинкты подсказывают, что это название города, но это не может быть тем, о чем я думаю. Я отказываюсь верить, что это правда.
Я шепчу: — Куда ты меня привез? Где это место?
Он молчит. Его глаза полны тьмы. Такая глубокая, непроницаемая тьма, что кажется, будто смотришь в бездну.
— Ты уже знаешь, где находишься. И здесь ты останешься.
Затем он встает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.
24
Деклан
— У меня кое-что есть.
Звук голоса Казимира на другом конце провода приносит одновременно облегчение и мгновенное раздражение. — Прошло больше недели!
— Тебе повезло, что я вообще что-то нашел. Он делает многозначительную паузу. — Твой контакт в ФБР вышел на тебя?
— Ты чертовски хорошо знаешь, что он этого не делал, говорю я сквозь стиснутые зубы.
— Да. И мне пришлось убить троих мужчин, чтобы получить эту информацию. Так что не помешает немного признательности.
— Просто переходи уже к сути, черт возьми!
— Раз ты меня так любезно попросил, я сделаю это.
Его голос сочится сарказмом и самовосхвалением. Я бормочу себе под нос: — Этот чертов свинец меня убьет.
— Если повезет. Ты хочешь это услышать или нет?
Кажется, он удовлетворен тем, что мое молчаливое кипение — это да, и продолжает.
Я сразу же жалею, что он этого не сделал.
— Она в России.
Оправившись от шока, я спрашиваю: — Как? Мы наблюдали за всей страной. Аэропорты, автобусные терминалы, порты, все.
— Он скользкий ублюдок, вот как. А канадская граница, как известно, очень проницаема.
Канада. Он отправился на север. Черт. — Продолжай.
— Он угнал грузовик, сменил номера и контрабандой переправил ее через границу возле Ниагарского водопада. Умный ход, учитывая количество ежедневных туристических потоков, которые через них проходят. Грузовик был найден брошенным возле небольшого аэродрома в Гамильтоне, Онтарио. Они вылетели оттуда.
— Конечный пункт назначения?
— Родной город Малека. Москва.
Москва. Шестой по величине город в мире с населением более двенадцати миллионов человек.
И ни один из них не желает помочь нам найти Райли.
— Значит, она была жива, когда они покидали Штаты.
— Да. Хотя, судя по тому, что мне сказали, едва ли.
Это становится все лучше и лучше. — А теперь?
— Понятия не имею. Его след исчез. Никто точно не знает, где он живет, и никто в Москве не захотел со мной разговаривать.
Я огрызаюсь: — Тебе следовало предложить им деньги!
Он посмеивается. — Олигархов не интересуют деньги.
— Тогда в чем они заинтересованы? Что мы можем предложить им, чтобы они помогли нам?
После паузы Казимир говорит: — Я согласился помочь тебе в обмен на ценное одолжение. Личное одолжение. Это не распространяется на остальную Братву. Если вы хотите заключить сделку с Москвой, свяжитесь с ними сами.
Этот самодовольный придурок. Взбешенный, я рявкаю: — Я расскажу им о Максиме Могдоновиче.