К сожалению, у него хорошие рефлексы. Он не роняет оружие, не отступает назад и не совершает никаких других тактических ошибок.
Он просто отвечает тем же, тыча дулом своего "Глока" мне под челюсть.
Мы стоим вот так, сцепив локти, с заряженным оружием, готовые разнести друг другу головы, пока он не произносит сквозь стиснутые зубы: — Она жива?
— Да. И не благодаря тебе.
— Где ты ее держишь?
— Не трать мое время на глупые вопросы.
— Я должен убить тебя, черт возьми!
— Возможно. Но если ты это сделаешь, она умрет с голоду. Одна. Это действительно то, чего ты хочешь?
Он яростно ругается по-гэльски. Очевидно, ему требуется каждая капля самообладания, чтобы не нажать на курок.
— Ты ей нравишься, ты знаешь.
Застигнутый этим врасплох, Паук моргает. — Что?
—Это единственная причина, по которой ты сейчас не мертв. Она просила меня не убивать тебя. Даже после того, как ты всадил ей пулю в живот, она все еще говорила, что ты ее друг. Если подумать, это действительно что-то другое. Лично я, если бы потерял почку, селезенку и два литра крови, мое настроение было бы немного менее снисходительным.
Он облизывает губы и переступает с ноги на ногу. Грубым голосом он говорит: — Позволь мне отвезти ее домой.
— Она дома. Она моя.
Его глаза вспыхивают от ярости из-за всех тех ужасных вещей, которые, по его воображению, я с ней сделал. — Ты больной ублюдок!
— Давай же. Ты ранишь мои чувства.
— Она этого не заслуживает! Она невиновна!
— Ты думаешь, я этого не знаю?
— Тогда отпусти ее!
Я смотрю ему в глаза, уже зная ответ, прежде чем задать вопрос. — Ты бы отпустил ее, если бы она была у тебя?
Он сжимает челюсти. Его лицо краснеет. Он снова проклинает меня, на этот раз по-английски, используя креативно красочный язык.
— Так я и думал. Скажи мне, тебя послал твой босс, или эта маленькая спасательная операция была твоей идеей? Я не могу представить Деклана, пускающегося в такое отчаянное, обреченное на провал путешествие.
— Где. Черт возьми. Она.
— Это становится утомительным. Ты хочешь, чтобы я что-нибудь передал ей перед уходом?
Он еще глубже упирается дулом пистолета мне в шею и рявкает: — Ты никуда не пойдешь.
Этот ирландец упрям, как кровавое пятно. Несмотря на мою склонность ненавидеть его, я ловлю себя на том, что восхищаюсь его решимостью.
— Последний шанс. Ты не хочешь, чтобы я передал извинения?
— Отдай ее мне. Она для тебя никто!
— Нет искренних слов о том, как тебе жаль, что ты чуть не убил ее?
— Это был несчастный случай! Это должен был быть ты!
— Но это была она. Ты выстрелил ее. Теперь она моя. Я вижу, что тебе нелегко дается и то, и другое, и это хорошо. Ты заслуживаешь страданий. И я аплодирую твоему упорству, но если ты не покинешь Москву в течение двенадцати часов, тебя похоронят здесь.
Я позволяю себе легкую невеселую улыбку. — Мое обещание пощадить тебя не распространяется на остальную Братву.
Он собирается возобладать над здравым смыслом и нажать на курок, чтобы покончить со мной, когда его глаза затуманиваются. Он моргает и качает головой, пытаясь сосредоточиться, но его зрачки не слушаются.
Когда он покачивается на ногах, я выхватываю у него пистолет и засовываю его за пояс.
Он прислоняется к перекладине, хватается за нее для равновесия, моргает, пытаясь прояснить зрение.
— Что ты со мной сделал? Хрипит он.
— Ничего ужасного. У тебя будет ужасно болеть голова, когда ты проснешься. Купи что-нибудь от этого в аэропорту. И тебе действительно не стоит принимать напитки от незнакомцев в чужой стране. Ты никогда не знаешь, что может быть в них. Или кто заплатил им, чтобы они подсыпали это туда.
Он все еще проклинает меня, падая.
Я мгновение наблюдаю за ним, лежащим без сознания на спине на полу.
Затем я вручаю бармену сложенную пачку наличных, допиваю свою водку и возвращаюсь домой.
31
Райли
Еще до того, как я открываю глаза утром, я осознаю, что Мал лежит рядом со мной.
Если его жар не выдавал с головой, то гигантская эрекция, упирающаяся в мое бедро, выдала.
— Не волнуйся, — шепчет он мне на ухо. — Я не собираюсь тебя трахать.
Возможно, это мое воображение, но я могу поклясться, что за этим предложением последовало невысказанное пока.
Начинаю учащенно дышать и судорожно глотать.
Когда мне удается взять себя в руки, я шепчу: — Я думала, ты злишься на меня.
— Я злился. Я пережил это.
— Где ты был?
— Тебе интересно? Ты волновалась?
— Нет. Я просто не знала, что сказать По, когда он появился, разыскивая тебя.