И каждую ночь он купает меня.
То, что начиналось как упражнение в унижении, родившееся по необходимости, потому что мы не могли намочить мои швы, постепенно превращается во что-то другое.
Что-то интимное.
Это становится ритуалом, о котором мы никогда не обмениваемся ни словом. По вечерам после ужина, когда он убирает посуду, а я чищу зубы, он наполняет ванну, снимает с меня очки, затем раздевает меня.
Я лежу обнаженная в теплой воде с закрытыми глазами, чувствуя, как его руки скользят по моему телу, и слушая, как он говорит.
Всегда, всегда на русском.
Прикосновения чувственны и глубоко расслабляют, но никогда не сексуальны. Он как будто запоминает мое тело своими руками, рисует кончиками пальцев все мои изгибы и углы, запечатлевая меня в памяти.
Одуревшая от удовольствия, я пассивно лежу в ванне, пока его мыльные пальцы скользят по моей коже.
Позже, в одиночестве в постели, я сгораю.
Я не могу отрицать свою физическую реакцию на него, то, как он заставляет меня болеть и дрожать. И я знаю, что он тоже хочет меня. Доказательства этого повсюду в нем. От его пылающих взглядов за завтраком до стиснутой челюсти, когда я подхожу слишком близко к выпуклости за ширинкой его джинсов, когда он вытирает мое тело после ванны, его желание очевидно.
Но он держит ее под замком и цепями, а ключ выбрасывает.
Он больше не ложится со мной в постель.
Он больше не произносит это слово на букву "F".
Он не целует меня.
За исключением банного ритуала, он обращается со мной как со своей пациенткой. Он проявляет живой интерес к тому, как я выздоравливаю, каждый день спрашивает меня об уровне моей боли и проверяет, достаточно ли я ем и принимаю лекарства, но в остальном он отстранен.
Клинический.
Холодный.
Я много думаю о том, как он сказал, что несет ответственность за меня, поскольку я получила пулю за него. Я думаю о том, как сильно он пытается сохранить эмоциональную стену между нами, как он раскрывается только на языке, который я не могу понять.
Больше всего я думаю о битве, которую он, очевидно, ведет сам с собой, каждый раз, когда смотрит на меня.
Он не может примирить то, что Деклан сделал с его братом, с тем, что я сделала для него.
Он не понимает, как кто-то, кого он считает своим врагом, может называть его другом.
И он невероятно противоречив в своем желании.
Он и хочет меня, и не хочет. Это очевидно тысячью разных способов.
И постепенно я начинаю понимать, что когда он ответил — столько, сколько потребуется на мой вопрос, как долго он будет держать меня здесь, он имел в виду столько, сколько ему потребуется, чтобы все это обдумать в своей голове.
Я думаю, что самым большим препятствием в его развитии является мой постоянный отказ умолять его отпустить меня.
Отказ — неподходящее слово.
Это больше похоже на незаинтересованность.
К моему глубокому удивлению, я обнаружила, что мне здесь нравится.
Мне нравится чистый воздух и тишина. Мне нравится видеть миллион звезд ночью. Мне нравятся простые ритуалы приема пищи, ванны и отхода ко сну, когда По каждые несколько дней стучит клювом в окно за угощением.
Я даже не возражаю, когда Малу приходится оставлять меня на часы, а иногда и на дни, чтобы отправиться в город, потому что я обнаружила, что мне нравится гулять одной по лесу, когда солнце светит мне в лицо, холодный воздух обжигает щеки, а приятный хруст замерзших сосновых иголок под ногами составляет мне компанию.
Мне нравится хижина, которую он и его покойный брат построили своими руками.
Больше всего мне нравится то что, у меня есть время подумать.
Я никогда особо этим не занималась, по правде говоря. Я училась, работала и все свободное время проводила перед экраном, отвлекая себя. Заглушая свои чувства.
Некоторые люди едят, когда у них депрессия. Некоторые люди пьют, или принимают наркотики, или занимаются сексом с незнакомцами. Я справлялась с эмоциональной болью, постоянно сидя на диете из социальных сетей и видеоигр и притворяясь, что ее нет.
Сейчас это кажется таким очевидным.
Я была одинока.
В городе с населением почти в миллион человек я всегда чувствовала себя одинокой.
Но здесь, у черта на куличках, в компании только вороны и убийцы, я не чувствую себя одинокой.
Я чувствую себя в безопасности.
Я чувствую удовлетворение.
Иногда мне кажется, что эта пуля была лучшим, что когда-либо случалось со мной.
— Я уйду ночью.
Я поднимаю взгляд от яичницы. Мал сидит за столом напротив меня, смотрит в свою тарелку, передвигая по ней еду вилкой.