Сейчас, встав с кровати, он отшвырнул ногой стул вместо того, чтобы радоваться вчерашней победе и милости, проявленной королем, и ничего не мог с собой поделать. Все его мысли были заняты Кассандрой и ее сводной сестрой — крестьянкой.
Что, если Кассандра права, и он так сосредоточен на своих амбициях, что не в силах расслабиться, как подобает мужчине?
Кедедрин поднял стул, потом с силой швырнул его в сторону. Он был уже очень близок к заветной цели. Надо продолжать идти к ней, но почему бы не отвлечься на короткое время и не утешиться в объятиях своей «тигрицы». В этом нет ничего унизительного для мужчины. А потом он забудет о ней и сконцентрируется на более важных делах.
После долгой бессонной ночи Кассандра проснулась в залитой ярким солнечным светом спальне. Рядом с кроватью стояла Кэлиел, протягивая ей чашку мятного чая.
Кассандра поднялась и с благодарностью взяла чашку.
— Как ты спала, сестра? — спросила Кэлиел.
Кассандра нахмурилась. Всю ночь Кедедрин мешал ей уснуть. Ей снились его сильные мускулистые руки, его мощное тело. Она видела его пронзительный взгляд, чувствовала горячие ладони, когда он помогал ей сойти с жеребца. Этот сон снился ей впервые и был больше похож на явь, чем тот прежний, заставивший ее приехать сюда. В последнем сне она чувствовала каждое его случайное прикосновение, каждый пойманный ею взгляд Кедедрина.
— Я почти не спала, — ответила она Кэлиел.
Во сне ей слышалось предостережение. В каждой сцене его витало грозовое облако, простиравшее над ней свои грозные черные крылья, подобно гигантской хищной птице. Сон говорил ей, что она пришла сюда не только с целью найти любимого человека, но и помочь ему, предохранить от грозящей ему беды, которая все ближе подступала к нему. Вчерашнее нападение на нее было всего лишь отвлекающим маневром. Истинной целью был Кедедрин. Если она его любит, она обязательно должна спасти его — невзирая на то, верит он ей или не верит.
Но любит ли она его, спросила себя Кассандра, поднося чашку ко рту. Бодрящий аромат чая прояснил ее мысли.
— Скажи, как ты поняла, что Ронин твой мужчина? — спросила она сестру.
Кэлиел улыбнулась:
— Я этого не понимала, когда познакомилась с ним. Сначала испугалась его. Он показался мне надменным и высокомерным.
Кассандра с удивлением посмотрела на сестру:
— Твоя душа не подсказала тебе, что он твой мужчина?
— О нет, я его чувствовала, — ответила Кэлиел. — Он заставил меня волноваться, вскружил мне голову, но я лишена твоего дара предвидения. Прошло немало времени, прежде чем я разобралась в своих чувствах.
Кассандра вздохнула, отпивая чай.
— Я точно знаю, что Кедедрин — мой суженый. Я буду любить его до конца дней, но боюсь, что наши пути разойдутся. У нас разные идеалы, мы разные, как солнце и луна.
— Солнце и луна немыслимы одно без другого. Они нужны друг другу. Вы должны найти общую точку соприкосновения. Если вы действительно созданы друг для друга, то ты должна дополнять его, а он тебя, как солнце сменяет луну, а луна солнце. — Кэлиел ласково потрепала рыжие кудри сестры. — Ты слишком сосредоточилась на своих снах. А теперь расслабься. Предоставь судьбе вершить все дела. Пусть она приведет вас друг к другу.
Кассандра усмехнулась, вспомнив, что она тоже побаивалась Кедедрина. Ей надо прислушаться к себе и не волноваться.
— Он очень красивый, — робко заметила она.
Кэлиел кивнула. В ее глазах мелькнула веселая усмешка.
Кассандра наклонилась к сестре, пристально посмотрев ей в глаза.
— Спасибо тебе, Кэлиел. Ты мне очень помогла!
Кэлиел облегченно вздохнула и, рассмеявшись, поставила чашку на подоконник.
— Хорошо, — сказала она. — А кстати, где твоя пушистая подружка? Я еще не видела ее сегодня утром.
Кассандра встревоженно оглядела комнату. Подозрительно, но Триу-кэр действительно нигде не было.
— Отыщи ее, — сказала Кэлиел, — если ее обнаружат слуги, нам не миновать беды.
Набросив на себя легкое платье и накрывшись плащом, Кассандра решила не надевать парик, чтобы не тратить время на весь «маскарад». Она быстро выглянула в окно. Солнце только что поднялось из-за горизонта. Во дворе было пусто. Слава богу, мысленно сказала Кассандра, что ее никто не поймал.