Город, где мы сейчас находились, был расположен по сути на окраине цивилизации, рядом с белым пятном, ставшим местом моего рождения в этом мире. Всё интереснее и интереснее, вам не кажется. Тут я впервые задумался о том, что попал сюда неспроста.
Был один плюс во всем этом. Мой внешний вид их не удивил, что позволяет мне надеяться на то, что люди в этом мире есть. А это я вам скажу - огромный плюс. Плюсище такой, большой, толстый и квадратный плюс с пятиэтажный дом! Появился шанс прожить не впустую, а среди соплеменников, и как-то найти себя и свой смысл в этом мире.
Глава 4.
Радовался этому я ещё несколько дней. Ко мне никто больше не заходил, еду давали один раз в день, причем совсем немного и примитивную. Вода и кусок хлеба с сыром. Вот и всё, наслаждайся, так сказать, причем и куски то были маленькие. Видать им нужно было принять решение по поводу меня, и пробить меня "на траблы", есть ли кто за мной, впишется ли кто за меня. Потом видимо решение в отношении меня было всё-таки принято.
И меня перевели в рабский загон. Классика, я бы сказал. У ворот, ведущих в саванну, прямо у стены, был перегороженный железной решеткой, практически куполом, участок, в котором размещалось с десяток таких же как я бедолаг. Почти все они были лаори, кроме меня и еще одного организма. Таких я еще не встречал. Он был здоровый, очень. Под два с половиной метра, и весом наверно центнера в два, если не больше. Сильное, я бы даже сказал мощное тело с непропорционально длинными руками, достающими практически ему до колен. Свирепая рожа с выпирающими вперед челюстями, как у собаки, хотя нет, скорее всего, как у павиана. Весь в желтой густой шерсти, кроме лица, ладоней и небольшого участка на груди, этакого треугольника, как галстук другого цвета на груди у кошек. Кожа на лице и груди была красная, как у наших индейцев. Впечатление он производил, и не только на меня, так как он единственный был привязан к решетке на цепь, обвязанной вокруг пояса. Он не вырывался, а просто сидел, устало поглядывая на окружающих. Но я его внимание явно привлек, так как он не сводил с меня глаз с тех пор, как меня завели в клетку. Лаори-пленники меня как будто не замечали, разбредясь по клетке и погрузившись в себя. Я присел у самого входа и стал наблюдать за жизнью города вокруг. Сюда меня привезли в закрытой карете, запряженной насколько я мог увидеть парой лошадей, везли быстро, а мои конвоиры просидели всю дорогу напротив меня, уперев наконечники своих копий мне в живот и грудь. Так что дергаться я и не подумал, да и не знал ещё, куда еду. Только увидев загон, я осознал свою участь. Как-то вот сразу понял, что это рабский загон, видимо потому, что подспудно ожидал этого.
Читая разные книги про попаданцев или космических или в другие миры, я все время удивлялся, как им удавалось устроиться сразу в аристократы, а то и в принцы. Ну да, чего уж там, мелочиться не нужно. Пришёл хрен знает откуда, один и за тобой никто не стоит, к незнакомым людям, и они, сразу же проникнувшись и восхитившись твоим обаянием, гениальностью и невероятными талантами в магии, боевом искусстве и умении делать булат из говна, сразу же ставят тебя своим предводителям, а все принцессы тут же влюбляются в тебя, и тащат в жены, при этом сразу восьмеро разнообразных. Причем эти принцессы обязательно становятся подругами между собой, восхищены твоим членом, и мало того, что неимоверно красивы, так еще и обладают необходимым перечнем навыков, начиная от боевых искусств и заканчивая дипломатическими и экономическими талантами. И вытаскивают тебя из всех задниц, в которые бы без тебя и не попали. Вот скажите, кто читал, вам не кажется, что все эти книги писали озабоченные тридцатилетние задроты, трусливые и не умеющие ничего в своей жизни, и только в книгах воплощающие свои представление о себе великом, стирая ладони в мечтах о женщинах?
В наше-то время ты никому не нужен, а уж в средневековье и подавно, многие люди относились к чужакам настороженно, с недоверием, а уж прихватить бесхозного, да выгодно его продать... Мне кажется никто такой шанс не упустил бы.
Так вот, наблюдать за жизнью города было интересно, да и удобнее, чем из кустов. Поймите меня правильно, да я сидел в рабском загоне, но вокруг меня был новый мир, совсем другая жизнь, планета. Да и существа вокруг были совсем иные, совсем. Сколько из нас мечтали о таком, я сейчас не про рабский загон, представляли ночами, как оно, попасть в новое и неизведанное. В детстве, начитавшись Стругацких, Гарри Гаррисона и Булычева, мы часто представляли себя в таких ситуациях. И мечтали о Приключении. Правда не думали, что мы там никому не нужны. Но это же мелочь, правда. По сравнению с тем, что новый и удивительный мир вот он, рядом, пусть и за решеткой. Мимо проходили, пробегали и проезжали лаори. Удивительные и красивые существа, живые и деятельные. Ходили, ездили на обычных лошадях, как верхом, так и запряженных в различные повозки, кареты и телеги. В общем жизнь кипела. Вот мимо пробегает ребенок лаори, пострелёнок такой, глаза яркие, аж блестят, явно напроказничал где-то, и уматывает от наказания. Следом идет степенная дама, в сопровождении служек и охраны, явно с рынка, где закупалась провизией. Сколько грации и уверенности в себе. Мимо пробежала стайка молодых, смешливых девчушек, навстречу им прошло подразделение воинов, эти суровы и сосредоточены, видно по делу идут. И запахи. Запахи. Целая смесь запахов, от резких и пряных, до сладких и не очень. Ну и пованивало иногда, особенно от нашего загона, да и от рядом расположившихся пары других, в которых содержали животных, видимо тоже для продажи. В соседнем продавали лошадей, далее свиней, а вот ещё дальше я уже не смог разглядеть, что там содержали. Напротив загона гудели торговые ряды. Как же это было интересно, я во все глаза рассматривал и старался всё запоминать. Одежда, фрукты и овощи, мясо, тысяча разнообразных мелочей, здесь продавалось всё. И гомон, гомон, гомон, который стих только уже под самый вечер. За весь день к нам никто так и не пришел, я потом заметил, что за рабами приходили только утром, а меня привезли уже после торгов, вот и не застал их в первый свой день. Свернувшись калачиком возле оградки, я уснул. День был познавательный и утомил меня, если честно.
Через четыре дня привязанных в загоне уже было двое. Меня тоже пристегнули, после того, что я устроил здесь на второй день пребывания. В тот день я только проснулся, и сидел, протирая глаза, с утренней мутью в голове. Мысли еле ворочались, в основном о том, где здесь можно умыться и привести себя в порядок, ну и облегчиться в конце концов. В загон зашло несколько военных, и пару богато разодетых, крупных женщин, явно купчих. Все никак не перестроюсь, здесь же явно верховодят женщины, а я все по привычке, ожидал мужчин-покупателей. Меня подняли пинком под ребра, от неожиданности я его пропустил, засмотрелся на вошедших, и не заметил, как ко мне приблизился один из воинов. Меня, человека выросшего и воспитанного в советской стране, с ее презрением к рабству и неприятием его, с вколоченными до уровня подсознания идеями равенства и братства, такое обращение моментально взбесило. Да и матрица восприятия еще не оформилась, я не воспринимал их как служивых, просто исполняющих свою работу, а именно как бандитов и работорговцев. Поэтому я встал и прыгнул на них рыча от злости и гнева. Они не ожидали. Явно совсем не ожидали.
Потом я узнал, что здесь к рабству отношение было другое, но именно у лаори. Они воспринимали это просто как этап, пусть и не удачный, но временный, так как пожизненного рабства здесь не существовало, в него попадали как у нас в тюрьму, на определенный срок, и потом могли начать все с начала, не заклейменные, так как здесь и не клеймили рабов вовсе. Попадали в рабство за долги или проступки, такие как трусость на поле боя, воровство. У лаори был достаточно жестокий кодекс чести, с жесткими ограничениями и правилами, как для повседневной жизни, так и для войны. Те, кто были со мной в загоне как раз и попали в него по результатам того боя, за которым я наблюдал со скалы. Иноплеменные попадали в рабство на более долгий срок, но тоже имели шанс выйти свободными, правда если выживут, конечно. Женщины-лаори в рабство не попадали, это было запрещено кодексом и законом. За проступки достойные попадания в рабство, их просто казнили, если они не находили в себе сил, покончить с собой с помощью ритуального самоубийства. Но такие случаи были достаточно редки, так как силы они в себе в основном находили. Жестко у них с этим.