Альмина предприняла еще одну попытку возбудить любовника, но Колька остался непреклонен. Девушка начала злиться. Она сердито засопела и попыталась куснуть его за ушко. Колька увернулся, а затем произнес серьезным тоном:
- У меня странное чувство, будто за нами наблюдают.
- Но Ильнур ведь ничего такого не заметил, - напомнила Альмина. – Значит, тебе просто показалось.
Она, конечно, была права. Уж Ильнур-то не прозевал бы притаившуюся опасность. Чутье у паладина было развито куда сильнее, чем у его младшего товарища. Но тот не выказал никакого намека на беспокойство. Набил за ужином брюхо и завалился спать, будто был у себя дома. Колька, конечно, не мог знать, что ударные дозы шарза, на котором Ильнур сидел уже неделю, заметно притупили его интуицию и не только ее. А крепко и быстро заснуть помогло иное снадобье, подсыпанное в пищу заботливой рукой Альмины.
- Может и показалось, - согласился Колька. - Но лучше уж побыть настороже.
Сказав это, он нежно, но решительно, отстранил от себя Альмину, предпочтя положить подле себя не возлюбленную, но обнаженный меч. Девушка тут же вознегодовала. Что это такое? Ее отверг возлюбленный? Подобное нельзя было оставлять без внимания. К счастью, собираясь в дорогу, она предусмотрела и такую возможность. И прихватила с собой средство, способное разжечь огонь страсти хоть в покойнике. Угощать им Коленьку сегодня было уже поздно, а вот завтра вечером сделать это будет необходимо.
Лягушки орали, как оглашенные. Издалека донеслось громкое сердитое уханье. Альмина давно спала, свернувшись калачиком под тонким одеялом. Колька лежал на спине, заложив руки за голову, и глядел в темное беззвездное небо. Вопли и крики животных, несущиеся из темноты, не особо тревожили его. В отличие от гадкого ощущения опасности, возникшего незадолго до того, как они выбрали место для ночевки. Ильнур не проявил беспокойства, это да. Но Ильнур все последние дни был каким-то странным и... да, беспечным. Припомнив все, Колька вынужден был это признать. Обычно верховный паладин Форинга отличался старательной осторожностью, предпочитая перепроверить все по десять раз. А ныне вел себя так, будто находился не в чужом враждебном краю, а у себя на даче.
- Или это я себя попусту накручиваю? - тихо спросил Колька вслух.
Он тихонько встал, вооружился горящей веткой, и осмотрел натянутую вокруг лагеря проволоку с колокольчиками, которую они всякую ночь расставляли на случай появления незваных гостей. Та была в порядке. Колька для пробы шевельнул ее пальцем. Колокольчики слабо зазвенели. Колька посмотрел на Ильнура. Тот продолжал храпеть в три дырки. Хотя паладину, едва до его ушей донесся тревожный звон сигнальных колокольчиков, полагалось вскочить и схватиться за меч.
- Что это с Ильнуром? - проворчал Колька. - Заболел он, что ли? Или стареет?
Вернувшись обратно, Колька бросил в костер охапку хвороста, и лег на свою походную постель, вновь положив подле себя меч. Наказал себе, что проснется через пару часов и подбросит в огонь еще дров. Искусству просыпаться в загаданный час его обучил Ильнур. Тот самый Ильнур, который прямо сейчас беспечно храпел себе и в ус не дул, будто спал у себя дома, а не вблизи какого-то жуткого болота, где явно обитали не одни только безобидные лягушки да пиявки.
Глава 24
Утро выдалось промозглым и ветреным. Кольку разбудил стук собственных зубов. Он корчился на земле, тщетно пытаясь завернуться в тонкое одеяло. Ветер шумел в кронах деревьев, громко и грозно шурша листвой. По небу быстро плыли серые тучи.
Костер давно погас. Дважды за ночь Колька просыпался и подбрасывал в него хвороста, но затем внутренний будильник дал сбой, и парень благополучно проспал до утра.
Он повернул голову, ожидая увидеть подле себя спящую Альмину, но девушки не оказалось на месте. На земле осталось ее скомканное одеяло и крошечная походная подушечка в форме розового сердечка.
В первые минуты Колька и не подумал беспокоиться за свою спутницу. Та имела привычку просыпаться раньше всех и сразу же приступать к приготовлению завтрака. Однако погасший костер опровергал подобное объяснение.
Приподнявшись, Колька разглядел Ильнура. Паладин спал, как убитый, разбросав руки и так широко распахнув рот, будто собирался откусить и проглотить половину мира.
Колька встал, запахнулся в одеяло и огляделся. Вся вершина холма и его склоны были как на ладони. Редкие деревья не могли скрыть за собой человека. И, тем не менее, Колька не увидел Альмины. Той определенно не было на холме.