Но все же, при прочих минусах, Грыжа, как компаньонка в странствиях, имела один неоспоримый и веский плюс. Никогда доселе Мортус не питался в походах так шикарно и обильно, как ныне. Каждое утро его поджидал завтрак, в обед он стабильно получал горячий суп, а ужин встречал его настоящим пиршеством. Когда Грыжа успевала это приготовить, где брала ингредиенты для своих кулинарных шедевров - все это оставалось для Мортуса загадкой. Одно было неоспоримо - хозяйка из жуткой кухарки что надо. Даже в походных условиях она оставалась на высоте.
Поиск и добычу пропитания Грыжа осуществляла так, что почти не тормозила их продвижения на юг. Изредка она оставляла Мортуса и отъезжала ненадолго, и всегда возвращалась из этих вылазок с туго набитым мешком. Иногда в мешке оказывался хлеб, горшок с кашей, копчености. Все это не росло на деревьях и не бегало по лесу. Хлеб и кашу могли приготовить только люди. Можно было допустить, что Грыжа покупала все это честным путем, но против этого имелось два аргумента: во-первых, Грыжа была не из тех, кто попусту транжирит деньги, особенно, если можно взять даром, а во-вторых, очень часто вернувшаяся с вылазки кухарка была в чьей-то крови. Мортус замечал, как она травой очищает клинок своего разделочного ножа, и понимал - повариха ездит не за покупками, а совершает разбойные вылазки. Лорду черного замка нетрудно было представить, как кошмарная Грыжа врывается в крестьянские избы, рубит людей тесаком, ломает их об колено, рвет зубами, а затем набивал мешок трофеями и возвращается к нему. Волновало ли это Мортуса? В целом, ничуть. Даже тот факт, что разбойные действия кулинарного характера осуществлялись на землях империи, мало его тревожил. В конце концов, жертвами Грыжи становились крестьяне, бедняки и простолюдины. А на эту категорию граждан всем и всегда было плевать. Ни один имперский чиновник не станет слушать их жалобы. Да они и сами жаловаться не пойдут, ибо все прекрасно понимают.
На всем протяжении пути Грыжа была как на иголках. Мортус старался не задевать ее лишний раз. Кухарка страдала от разлуки с мужем, но не само вынужденное расставание терзало ее. Грыжа боялась худшего – безвозвратного осквернения семейного очага. Муж ее уже долгое время пропадал на чужбине. Мог и загулять - мужики, они такие, каждый первый кобель. Грыжа представляла себе, что прямо в этот самый момент, пока она, терпя невзгоды и ломая черепа, мчалась на юг, ее супруг может резвиться в постели с какой-нибудь вертихвосткой. Эти фантазии повергали Грыжу в великий гнев. Чтобы не пугать своего господина, она оставляла его, заезжала поглубже в лес, и там давала волю кипящей в душе ярости. Грыжа ревела зверем, ломала кусты и деревья, топтала ногами мелкую живность, размазывая по земле ежей и барсуков. Мысль о том, что муж изменяет ей, приводила кухарку в исступление.
Затем, в один прекрасный день, они пересекли южную границу империи. Произошло это буднично. В этих краях не было ни пограничных крепостей, ни застав, ни дозоров, да и люди тут практически не селились. Просто в какой-то момент Мортус понял, что больше они не на землях империи. Вокруг вставали заболоченные леса, глухие и дикие, кишащие самыми причудливыми и опасными формами жизни.
Но Грыжа не подвела и здесь. Грабить в болоте было некого, однако кухарка продолжала находить съедобные растения и добывать живность, из каковых компонентов ее стараниями рождались удивительные блюда. Набивая себе живот очередным вечером, и невольно отметив, что за время путешествия он прибавил в весе, Мортус с беспокойством подумал о том, что не откармливает ли его Грыжа на мясо.
Через заболоченные леса не было дорог в прямом смысле этого слова. Имелись какие-то тропки, проторенные неизвестно кем и неизвестно когда, которые могли запросто завести в тупик. Ориентируясь по солнцу, Мортус старался выдерживать южное направление. Своей целью он поставил Гильторн - бывший эльфийский город, давно уже перекочевавший в собственность роду людскому. Гильторн был неформальной столицей диких земель, их центром, куда стекалось все, в том числе, и всякая информация. Если Свиностас находился в диких землях, в Гильторне должны были об этом знать.
Чем глубже они заезжали в болота, тем непроходимее те становились. В какой-то момент пропали всякие тропы, а лес вокруг сомкнулся жуткой зеленой стеной. Тяжелый душный воздух полнился миазмами гнили. Комары не давали покоя ни днем, ни ночью. Пиявки облепливали лошадиные ноги, не брезгуя и людскими телами. В черной гнилой воде мелькали тела змей. Сидящие на кочках лягушки орали на все лады.