Но постепенно эльфийская веселость сменилась обеспокоенностью и тревогой. Люди по-прежнему оставались сущими дикарями, жили скверно, а пахли и того хуже. Но их военное дело развивалось с пугающей стремительностью. Палки и камни сменились копьями и луками, а беспорядочные толпы набегающих друг на друга дикарей приобрели характер организованных и слаженно действующих формирований. Вот тогда-то и надо было принять меры. Это было бы непростое решение - эльфы чтят всякую жизнь, даже жизнь гнусного человека. Но именно ради блага всех живых существ людей и следовало истребить под корень. Ведь уже тогда было ясно, насколько эти твари противоестественны всему окружающему миру. Они ведь открыто противопоставляли себя ему. Они только и делали, что бросали вызов всему, что видели и старались изгадить все вокруг по своему усмотрению. Если видели дерево, то рубили его. Если видели прекрасные цветы, рвали их и презентовали своим самкам. Ломали все, что можно сломать, оставляя после себя разорение и хаос. В добыче пропитания люди никогда не знали меры. Если у них возникала возможность перебить вдесятеро больше дичи, чем требуется, они без колебаний делали это, находя в самом процессе уничтожения какое-то извращенное удовольствие. В их дикарской среде наибольшим почетом и уважением пользовался не тот, кто принес больше пользы, а тот, кто больше других убил, порушил, сломал и изгадил. Такие выдающиеся личности обычно оказывались во главе людских сообществ и вели весь коллектив тропой террора и геноцида всего живого.
Эх, если бы только эльфы смогли решиться на непростой, но необходимый шаг, все пошло бы иначе. Этот мир и поныне принадлежал бы им. Но этого не случилось. Люди возвысились, обрели силу, и заполонили собой все земли. Но суть их не изменилась со времен жития в вонючих пещерах. Это были все те же кровожадные и отвратительные монстры. И хотя внешне они и пытались строить из себя цивилизованных существ, этим они могли обмануть кого-то другого, но только не Феромона. Уж он-то хорошо знал всю неприглядную правду о роде людском. Потому что наблюдал ее собственными глазами. Напрасно многие эльфы полагали его ненависть к людям избыточной, рожденной предрассудками и беспочвенными страхами. Когда-то и Феромону не было дела до людей. Он жил в своем лесу, полагая его своим миром, а все, находящееся вовне, нисколько не интересовало его. Да, он знал, что там обитают люди - не самые приятные соседи. Но плевать Феромону было на них. Даже тот факт, что людишки отжали у эльфов немало исконных земель, не слишком волновал Феромона. Ну и что, считал он, что люди заняли наши земли, а заодно и один из старинных эльфийских городов - некогда прекрасный Гильторн. Все равно наш лес еще довольно велик, и эльфам в нем вдоволь места. А люди, вроде как, уже давно не пытаются отщипнуть еще немного эльфийской землицы. Вероятно, они насытились территорий, и больше им не надо.
Так думал Феромон до того дня, когда темные тучи злого рока сгустились над его головой. Он, еще молодой страж границы, находился в одиночном дозоре, когда услышал на краю леса человеческие голоса. Феромон решил узнать, что понадобилось людям в лесу, и вежливо попросить их покинуть эльфийские земли. В те времена он еще умел разговаривать с людьми вежливо. И наивно полагал, что имеет дело с разумными существами.
Чужаков было восемь. Восемь вооруженных типов с уродливыми по эльфийским, да, пожалуй, и по людским меркам, рожами. Чем-то они напомнили Феромону гоблинов-переростков. И все же он вежливо обратился к ним, предложив покинуть пределы леса, ибо нечего им здесь делать. Люди сделали вид, что послушались. Они извинились, сообщили, что не хотели нарушать границу. Феромон, расслабившись, совершил фатальную ошибку - повернулся спиной к чужакам. После чего пришедшийся по затылку удар вышиб из него сознание.
В себя он пришел уже за пределами леса. Его тело со связанными руками и ногами было переброшено через конскую спину. Вокруг себя Феромон обнаружил тех самых нарушителей. Бредя по дороге, они пили что-то из бурдюков и весело переговаривались. Заметив, что их пленник очухался, они громко и радостно заржали.
Все еще надеясь, что произошло какое-то недоразумение, Феромон потребовал немедленно отпустить его. Он намекнул на возможные последствия дипломатического характера, ведь он же был не просто рядовым эльфом, а стражем границы, но разбойники лишь посмеялись над его угрозами, и предложил эльфу захлопнуть варежку. А когда Феромон не внял, один из висельников ухватил его за большое ухо, выкрутил его так, что Феромон взвыл от боли, и очень убедительно посоветовал держать рот на замке.