Но все эти странности отошли на второй план, когда вдруг чья-то горячая, дорожащая от похоти, ладонь упала на его зад, а сам Феромон с содроганием расслышал полный страсти шепот. И узнал этот голос. Он принадлежал извращенному гостю.
Ужасающая картина во всей своей душераздирающей красе явилась Феромону. Его похитили. Опять. На этот раз им завладел гость - жирный страшный мужик с глазами конченого извращенца. Недаром он всю неделю пожирал чужую горничную глазами. Развратник не устоял перед соблазном, и похитил чужую прислугу. Похитил, чтобы самолично ввергнуть несчастного эльфа на самое дно унижения и позора.
Пока Феромон пытался переварить весь этот кошмар, жирный маньяк принялся щупать его за разные участки эльфийского тела. Феромон терпел, но недолго. Когда этот монстр принялся заталкивать свою ладонь в трусики горничной, а Феромон все два года вынужден был носить кружевные панцу откровенного фасона, тут эльфийский воин не выдержал. Он бросился на толстяка с кулаками, отчаянно ища взглядом какое-нибудь оружие. Но под рукой не оказалось ни ножа, ни даже вилки. А в схватке голыми руками толстый извращенец оказался сильнее и проворнее. Несмотря на то, что Феромон успел дважды приложить его по жирной морде, извращенец нисколько не смутился. Он схватил горничную за руки, и повалил на медвежью шкуру, а сам навалился сверху всей дюжиной пудов. Феромон отчаянно извивался, лягал толстяка коленями, но своим жалким сопротивлением лишь еще больше разжигал похоть жирного развратника. Тот прижал Феромона локтем к полу, а второй рукой принялся стаскивать с него трусики. Эльф понял, что балансирует на краю бездны, и если позволит сбросить себя туда, то вовек ему не отмыться от этого позора. Он принялся слепо шарить рукой, пытаясь нащупать хоть что-то, способное послужить ему спасением. И в какой-то момент его пальцы обхватили горлышко большой виной бутылки из отрадно толстого стекла. Шанс был ровно один. Феромон понимал, что извращенец не даст ему второй попытки. И он не сплоховал. Двинул толстяка прямо по его огромному плешивому черепу, вложив в этот удар всю свою силу и всю ярость. Бутылка разбилась. На Феромона посыпались осколки стекла, а следом хлынула теплая кровь извращенца. Тот громко хрюкнул и рухнул на Феромона безжизненной тушей.
С превеликим трудом эльф выполз из-под горы жира и похоти. Извращенец лежал колодой, не двигался, и вроде бы даже не дышал. Его голова была разбита, из раны обильно сочилась кровь. Феромон одновременно и обрадовался, и в то же время, испугался. Тот факт, что извращенец повержен, заставил его сердце ликовать. Но одновременно с этим он ясно осознал, что когда слуги толстяка обнаружат убитого господина, они жестоко расправятся с виновником сего акта справедливого возмездия.
Осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания, Феромон приоткрыл дверку повозки. И тут ему по-настоящему повезло. Не иначе сама богиня, к чьей милости он взывал два долгих года унизительного плена, наконец-то вняла просьбам и оказала содействие. Потому что снаружи была ночь. Обоз в составе нескольких повозок и конных охранников двигался по пустынной дороге. Было достаточно темно, чтобы рискнуть броситься из повозки на обочину, благо та обильно заросла высокой травой. И Феромон сделал это. Дождавшись, когда повозка поравняется с пышным кустом, он щучкой нырнул в него, распластался на земле и затаился.
Мимо прогрохотали повозки, затем проследовала вереница всадников. Обоз двинулся дальше по дороге и вскоре скрылся из виду. И только тогда Феромон позволил себе вдохнуть полной грудью воздух долгожданной свободы.
Расслабляться было рано. Он по-прежнему находился на подконтрольных людям землях. Когда-то на этом месте рос великий лес. Ныне от него не осталось и следа. Пришли люди, срубили деревья, изранили плугами почву, и изуродовали ландшафт по своему варварскому усмотрению.
С тем, чтобы определить нужное направление, у Феромона трудностей не возникло. Весь окружающий мир от звезд на небе, до запахов, повисших в воздухе, указывал ему путь домой. Он заспешил на юг, пробираясь рощами да оврагами, и большим кругом огибая людские поселения. Он с омерзением сорвал с себя ненавистный наряд горничной - символ его неволи и унижения. Он стащил со своих ног белые чулочки, он сорвал с себя и изничтожил черные кружевные трусики. Он швырнул в грязь и долго топтал ногами белый чепчик. Феромон предпочел наготу этим позорным одеяниям.