А теперь был уже вечер. Хью посмотрел на гряду. По расчетам, он должен добраться до ее левых отрогов. Интересно, сколько же он прополз? Трудно сказать, он ведь даже не знал, сколько дней прошло. Но что это?.. Далеко-далеко, за вершинами нагорья, вдоль южного горизонта можно было разглядеть зазубренный край хребта. Гребень водораздела. Там лежит долина, где растут фруктовые деревья, и несут свои воды реки. Там – жизнь, нужно только добраться до нее. Во всяком случае подползти так близко к цели, что держать ее в поле зрения – это уже маленький триумф. Гряда холмов уже близко, можно даже различить ее рельеф. Хью почувствовал небольшой прилив сил. Отчетливый вид реальной цели, независимо от того, как далеко она была удалена, радикально изменил его самочувствие. Взамен всех тягот и страданий он получил мгновение счастья, и теперь предстояло выторговать у судьбы еще немного удачи.
Подъем сил помог ему продержаться большую часть ночи. Хотя все так же слипались временами глаза и на протяжении всего пути преследовали видения пищи, кое-где встречались лужицы воды, и тело двигалось с ясным осознанием цели. Возможно, завтра найдется еда…
Всю ночь ярко светили звезды, двигаясь по своей вечной карусели. Где-то далеко кричали койоты. Ветерок был прохладным, но не более того. Хью принял решение ползти как можно дольше, чтобы восстановить цикл ночного движения и дневного сна. Двигаться. Двигаться. Сам процесс движения значил больше, чем пройденное расстояние.
Незаметно прошла большая часть ночи. Передышки становились все длиннее. Перед рассветом Хью заснул, и ему приснилась долина за хребтом.
Он проснулся от полуденного зноя. Подняв голову, присмотрелся к хребту на горизонте. Холмы теперь были справа. Он помассировал ногу, задаваясь вопросом, осталась ли где-нибудь на поверхности вода. Потянулся, зевнул. Протер глаза, потрогал изорванный лоб. Облизал губы. Почесал шею. Есть пока не хотелось, но он знал, что это не продлится долго. Некоторое время Хью испытывал такой комфорт, что казалось, готов был встать и пойти. Но знал, конечно, что эта иллюзия исчезнет, как только он начнет двигаться. И все же… двигаться необходимо.
Хью вытянул руки вперед, выпрямил тело, подтянулся, оттолкнулся здоровой ногой. Хорошо хоть земля просохла и тело теперь не вязнет в грязи. Опять подтянулся.
Так он полз большую часть дня. Вдруг справа донесся тихий стрекочущий звук. Хью сразу узнал крик суслика, желудок его сжался. Он остановился, определил направление и тихо, медленно пополз на звук. Осторожно раздвинув траву, выглянул на поляну, где возле норы увидел зверька.
Рука снова ухватилась за сапог, стаскивая его с ноги. На этот раз он не бросил его, а тихо отложил в сторону и стянул толстый шерстяной носок. Устроившись поудобнее, принялся распускать вязание.
Носок изобиловал дырками. Тогда приходилось вытягивать нитку за ниткой, связывая их узелками между собой. Наконец, в его распоряжении оказался длинный шнур, который Хью смотал в моток.
Потом он сделал петлю, надел сапог и пополз к норе. Услышав его, суслик нырнул в свое убежище.
Хью осторожно разложил петлю перед норкой, разгладил ее. Не выпуская из рук шнура, отполз назад, устроился как можно удобнее и приготовился ждать. Ждать долго. В голове тут же зашевелились мысли о мясе.
Несколько раз он менял положение тела, предвкушая обед. Время от времени прикладывал ухо к земле и прислушивался к подземным звукам. Ни разу ничего не расслышал, но не был обескуражен; норка должна была иметь несколько входов и выходов, множество галерей и ответвлений. Трудно было рассчитывать, что зверек часто пользуется именно этим отверстием. Тем не менее, если однажды он это сделал, то рано или поздно появится опять.
Шнур он держал все время натянутым. Сам же расположился так, чтобы тень не падала на входное отверстие норки. Дышать старался потише. Тень передвинулась на восток. Время от времени Хью посматривал на вершину хребта. Да, горы теперь были заметно ближе. И снова думал о еде, напрягая мышцы живота, чтобы заглушить урчание.
Должно быть, прошел час или два – Хью не смог бы сказать точно, – когда ему показалось, что какая-то тень шевельнулась в глубине норы. Рука машинально напряглась и он заметил, что затаил дыхание. Еще одно еле заметное движение. Хью терпеливо ждал, позволив себе отдышаться. Минуты шли одна за другой. Ничего,
День клонился к закату. Зверек, видимо, передумал, нашел себе другое занятие. Хью переменил позу, помассировал ногу, прикинул длину своей тени. Он умел ждать. Очень давно научился искусству ожидания.
Хью опять подумал о еде и о том, как Джеми поиздевался бы над ним – сидящим вот так около норы какого-то грызуна в надежде раздобыть крошечный кусочек сырого мяса. Ах, Джеми… Где ты сейчас? Закусываешь бифштексом из бизона и жареной картошкой с толстым ломтем хлеба вместе с майором Генри и его ребятами? А на десерт яблоко? Думаешь ли ты о старом Хью и о том, что с ним стало? Или я полностью вычеркнут из твоей памяти?
Хью снова приложил ухо к земле и опять ничего не услышал. Солнце продолжало свой поход на запад, и пить теперь хотелось почти так же сильно, как есть. Он беззвучно выругался и продолжил бдение.
Вот! Еле уловимое движение в норке. Хью напрягся. Опять! Зверек подобрался к выходу, выглянул наружу. Хью подумал о Джеми, и стал упрашивать зверька вылезти наружу, представил себя этим сусликом, побуждая его двигаться вперед.