На неведомом мне инстинкте внушительной силой наполняюсь. Достигаю таких широт в душе, о которых даже не знал. Уверенность с таким разгоном множится, что заметно здоровею крепостью характера.
Я отец семейства, чёрт побери!
Мурашки зримым полотном всё тело в плен берут. Встряхиваю руки. Друг всё это время пристально считывает мои хаотичные эмоции, насмешливо мотает головой:
– Если семью вернёшь, Феликс, то я буду искренне рад! Никогда не желал тебе той же участи, что и у меня! Без души жить невыносимо…
Столько лет прошло! А друг всё ещё живёт призраками прошлого… я и малой доли не хлебнул того, что он испытывает.
– Скучаешь по ним? – веселье сменяется тоской, дышу через раз.
– Каждый день. – зависает на пару мгновений, но за это время в его глазах прокручивается целая плёнка, где когда-то у него были живыми жена и дочь и он был совершенно другим. Одно моргание и он возвращается в реальность:
– Я так понимаю, ты произвёл фурор? Молчанские там топорами в тебя не кидались?
– Намеревались! – посмеиваюсь, вспомнив перекошенное лицо Кости. – Но меня больше интересует Абрамов! Он целится на моё место, Юр! Златка его своим воспринимает, даже не пискнула у него на руках!
– А Уля?
– Не успел понять… да и не надо мне это! Сегодня-завтра я верну этого урода домой!
– Что надумал?
– Да пока по мелочи! – отмахиваюсь, но говорю с энтузиазмом. – Нашлю налоговую с проверками на его стоматологические центры! Пусть побегает!
– Ну а дальше? В дверь Молчанских постучишь?
– Хуже! Выведу Ульку обманным путём! Нечестным! – интригующим тоном, чтобы побесить друга неизвестностью.
– Нарвёшься же. – уже и не рвётся копать, знает, что всё равно меня спасать придётся.
Улька физически не ударит, но нутро мне в ошмётки разнесёт. Опрокинет, как не подлезь.
– Пусть так! Только не равнодушие… – уповаю хоть на какую-нибудь её реакцию. Открываю свой мини-бар, достаю коньяк. – Ну что? Отметим, что ли?
– Помянем, скорее… Нас обоих! Я как обычно, с тобой на передовой!
– Ну вот и славно!
Сердце жжёт. Выпиваю успокаивающие капли, жду действие лекарства, но оно никак не наступает. Не замечая, тру пальцами под левой грудью, будто это поможет. Я подозревала, что нечто подобное всколыхнётся внутри, но не настолько же. Когда уже это всё отболит??
Воздух тяжёлый. Горло саднит от жёсткого стеснённого дыхания.
Мне нужно на что-то опереться, но даже стены кажутся непрочными.
Все потаённые слои моей памяти перекручены до боли и никак не могут улечься. Отцветшие следы тех дней приобретают новые краски. Против воли обнажаются детали.
Его жесты, его энергетика…
Брожу из угла в угол, словно испуганное животное.
Выбраться и сбежать.
Чтобы сдержать подкатывающую истерику, тихо присаживаюсь возле спящей дочери. Прямо на пол, поближе к ангельскому личику. Чтобы смотреть, смотреть, смотреть… и овладеть собой. Перекипеть и отдышаться. Мне нельзя так сбоить. Смыкаю губы, сжимаю-разжимаю кулаки.
Я в порядке! Нам ничего не угрожает! Злату он не получит и точка! Трупом лягу, но дочь ему не отдам!
– Котёночек мой… – невесомо прикасаюсь губами к маленькому сопящему носику. – Мама тебя защитит… – шепчу, обводя пальцем мягкую бровку. – Никому не позволю тебя обидеть…
Ни за что не допущу, чтобы Феликс игрался с крохотным детским сердечком. Она же не сможет ответить. Она же поверит любому доброму слову, за руку возьмёт, будет ждать и скучать. Она же и так засматривается на чужих пап и не понимает, почему рядом с ней никого нет. В мультиках то и дело поют «Мама, папа и я», а она вслух это произносит и задумывается, кто такой папа и где он. К Кириллу тянется. Голос его мужской слушает, руки большие разглядывает, к широкой груди прижимается.
Он не её отец, но именно с него она списывает образ мужчины. И нам просто крупно повезло, что Кирилл потрясающе-хороший и правильный. Заботливый, чуткий и очень нежный.
Стук в дверь номера на миг обрывает моё дыхание и я на рефлексе накрываю дочку рукой. Убедившись, что Злата не проснулась, на цыпочках подхожу к глазку и выясняю, кто заявился ко мне поздним вечером. Распускаю внутреннее напряжение и открываю дверь.
– Ты чего на сообщения не отвечаешь? – смотрит исподлобья Кирилл.
– Ой, я, наверное, телефон в сумке оставила… он на вибрации! – бормочу извинительно. – Ты что-то хотел?
– Златка спит? – заглядывает мне за спину.
– Угу. – киваю.
– Я это… – мнётся, проводит рукой по затылку. – Не могу там сидеть один. – указывает на соседний номер. – Меня не покидает чувство, что я с тобой рядом должен быть…