И это не мой муж… – мелькает в сознании.
Чужие руки, чужая кожа, чужое дыхание. Волосы, запах. Всё не то!
Разве Кирилл не должен был уйти к себе в номер? Почему он до сих пор в моей постели? Ничего не помню. Сколько же я выпила?
От шока перед глазами всё размывается. Мужские губы неприятно прилипают к моему лбу, а сопение носом в волосы вызывает растущее раздражение.
Настроение падает ещё ниже. Хочется расширить физическую дистанцию. Оттолкнуть.
Не готова я к такой близости. За столько лет я приспособилась находиться одна, сидеть в скорлупе и никого не пускать.
Что за бесцеремонное вторжение?
Ворочаюсь, желая выбраться из плена рук, но Кирилл притискивает меня обратно, бессвязно бормочет во сне возмущение. Его пальцы ползут по моей спине к заднице. Задыхаюсь.
Память вспышкой простреливают другие ощущения:
«Утро. Солнечные лучи над головой. Любимый рядом. Тихое счастье. Чувство защищённости. Шершавые подушечки пальцев скользят по лопаткам вниз, водят по окружью ягодицы, щупают.
– Почему ты всегда просыпаешься раньше меня, Феликс?
– Чтобы ничего не пропустить! Хочу круглыми сутками на тебя смотреть и трогать, но сон берёт своё и я отключаюсь! Поэтому укорачиваю его!
– Ты сумасшедший!
– Зато под рукой мягкая попка!
– Ничего не мягкая! Я танцами вообще-то занимаюсь!
– Покажи поближе! Не рассмотрел!
– Вот тебе! – проворачиваюсь к нему задом, оттопыриваю.
– А грудь тоже танцевальная? Ну-ка, потряси!
– Я тебе сейчас так потрясу!!
– Слово выпустишь, не воротишь!! – хохочет и стягивает с себя трусы. – Приступайте, барышня!
– Да я тебя…!
– Класс! А потом я тебя!! – наваливается сзади и кусает в шею.
– Феликс! – смеюсь от щекотки в подушку. – Отчаливай!! – для вида сопротивляюсь.
– Поздно, я уже пристыковался!!
– Да ты… ооо… – всё, полное поражение.
– Вот ради этого раньше и просыпаюсь… – шёпот, перемешанный со стоном и я тону в мурашках.»
Почему моя голова представляет прошедшее, как единственную данность? Почему иное… с другим… это неправильно?
С мужем всё было прочувствованно. Казалось, наша любовь была бесконечной. Живой, струящейся, без ограничений.
Но всё приняло другой оборот и она осталась в той… прошлой жизни.
Я так думала.
Но оно всё сидит внутри, на клеточном уровне. Отдаётся вибрациями в душе. Моя вина… я с детства дала себе установку и приучила к мысли, что у меня любовь будет раз и навсегда. Постоянная и всесильная. Что наполню сердце до краёв, ни одного пустого уголка не останется.
Так и сделала. Но это меня обесточило.
Из просветлённой перекочевала в познавшую. Плюс перешёл в минус. Там, где росли цветы, теперь не прорастут даже сорняки. Пустошь. Теперь я живу страхом. Страхом перед любовью. Чужой, своей… неважно! Пусть там, за стеной будет, а мне и так нормально.
Не надо мне этого!
– Кирилл! – нервы, как кнуты. – Ты чего тут растележился, я не пойму??
– Мм? – взгляд наискось. – Чего такое, Уляш?
– Спать вместе мы не договаривались! – срываю утренним хрипом голос. – А если Злата увидит??
Мужчина сонно протирает лицо, встряхивает головой, чтобы очнуться, оглядывается.
– Уль, спокойно, я просто уснул! Ничего же страшного не произошло! Всё же хорошо было!
– Вставай и иди к себе! – выдёргиваю из-под его ноги одеяло.
– Понял. Пить тебе нельзя! Ты буянишь!
– Дело не в алкоголе!! – комкаю одеяло и бросаю в брюнета, ничего не хочу слышать.
– Во мне?
– Во мне!!
– Всё ещё о нём думаешь…? – сползает с кровати, вырастает передо мной тёмным столбом.
– Да! – не скрываюсь. – И после него мне все мужчины противны!!
– Я это изменю. – бьёт напором в виски. – Я не он.
– Да не хочу я…
– Мама? – раздаётся детский голосок.
– Маленькая моя! – улыбаюсь, тяну к дочке руки. – Выспалась, кисонька?
– Кушать хочу! – дует губки мой оголодавший детёныш.
Легчает на сердце. Моя исцеляющая сила, мой источник энергии, моё богатство. Целую растрёпанную куколку в щёки, тереблю ушко:
– Сейчас закажу завтрак! Беги пока в туалет!
Малышка с интересом смотрит на дядю Кирилла, удивляется, чего это он такой напряжённый, трогает его руку, улыбается, корявенько говорит, что сейчас будем есть кашу.
Хмурые складки мужчины разглаживаются, он приглаживает волосы Злате и спрашивает, угостит ли она его.