Выбрать главу

В нижней части поля старик помогал разложить оставшиеся рулоны. К спине у него были привязаны две жерди, на которых он пристроил пластиковый купол – зонтик. Я рассмеялся, невольно глотая дождь:

– Надел бы шляпу, как все нормальные люди.

– В том-то и дело, – сказал Мандо, согревая замерзшие руки под мышками. – Он не хочет, как все.

– Он и без этой хреновины над головой не как все.

Габби и Кристин догнали нас у подножия склона. Габби, похоже, свалился в грязь, он был весь чумазый, и его робкая улыбка казалась по контрасту особенно белозубой. Мы подхватили следующий рулон и потащили в гору. Ветер качал деревья на холме, ветки клонились и шумели, так что вершина походила на огромного зверя, захваченного бурей. Вода бежала по уже расстеленной пленке. На обратном пути мы с Габом остановились расправить складки и как следует убрать края в борозды.

Дренажная канава у подножия переполнилась, но вода так и так стекала в реку.

Подошел Том. Его лицо под зонтом было таким же мокрым, как у всех остальных.

– Привет, Габриэль, Генри, Армандо, Кристин. Приятная встреча. Кэтрин сказала, ей надо помочь с кукурузой.

Мы четверо, дрожа и хлопая себя руками для согрева, побежали на берег реки, где росла кукуруза. Кэтрин, такая же чумазая, как Габби, носилась повсюду, сгоняла работников в кучу, помогала тащить вверх непослушные рулоны, указывала на складки в уже расстеленной пленке. Она крикнула, что делать, и мы побежали, подгоняемые ее пронзительным голосом.

Кукуруза вымахала уже в две ладони, и класть пленку прямо на нее было нельзя – сломались бы побеги. Поэтому через каждые несколько ярдов были расставлены цементные блоки, и пленку привязывали к ним за кольца. Приходилось двигать блоки, чтобы они соответствовали кольцам. Стив и Джон Николен работали на пару, двигали блоки и затягивали узлы. Все были перемазаны по уши. Кэтрин отправила нас на верхний край поля. Здесь мы нашли двух ее младших сестренок, Дока и Кармен Эглофф, которые возились с узким рулоном.

– Давай разматывай, пап! – крикнул Мандо на ходу.

– Берись, – устало отвечал Док.

Мы присоединились к работающим и, покуда они разматывали, стали привязывать пленку к блокам. Кэтрин расставила их неделю назад, и я удивлялся, как близок каждый блок к своему кольцу. Однако все равно каждый приходилось немного двигать, стоя на коленях в грязной жиже. Наконец мы закрепили этот рулон и побежали за следующим.

Прошло немало времени, прежде чем мы снова полезли на горку. Ветер рвал пленку из окоченевших пальцев, все больнее было ее держать. Узлы не завязывались, и я отчаивался, глядя, как непослушные пальцы делают ошибку за ошибкой. Ноги, разумеется, давно онемели. Небо затянули черные тучи, стемнело. Растянутая пленка слабо поблескивала. Стоя на коленях в грязи и дрожа от холода, я поднял глаза от узла и увидел, что поле чернеет фигурами: сгорбленными, скрюченными спиной к ветру. Я остервенело затянул узел.

К тому времени как расстелили третий рулон – работники мы были не ахти какие, – большая часть кукурузы была укрыта. Мы пошли к речке искать Кэтрин. Мимо нас под мостом проплыла сосна: жалко было смотреть на ее зеленые еще иголки, белые, вырванные из земли корни.

Почти все работники – человек двадцать – собрались у переполненной дренажной канавы и смотрели, как Мендесы с Николенами бегают вдоль пленок, подлезают под них, натягивают, оправляют, чтобы вода стекала как следует. Часть народа ушла к бане, остальные стояли под зонтиками и делились впечатлениями от работы. Поля теперь блестели полиэтиленовыми грядами, дождь разбивался о пленку, скрывая ее под слоем брызг. Вода хлестала с пленки в дренажную канаву, однако она не уносила с собой ни земли, ни наших летних всходов. Смотреть на это было приятно.