– Мы нашли-таки выход, – с внезапным воодушевлением произнес Ли. – Опоры большинства старых мостов сохранились, и мы просто кладем на них шпалы, а рельсы укладываем сверху. Дрезины легкие, им особой опоры не надо. Мы переправляемся, снимаем рельсы и шпалы, прячем в лесу, и от переправы не остается следа. Теперь так натренировались – небольшую речку пересекаем за пару часов.
– Конечно, бывают проколы, – добавил Дженнингс. – Раз возле Джулиана красные полосы сожгли опоры моста до самой воды.
– Может быть, они поняли, что мы зашевелились, и теперь начеку, – сказал Ли. – Кто их разберет. Они непоследовательны. Мэр говорит: может, они не сговорятся между собой, как с нами быть. Или ведут выборочное наблюдение. Поэтому мы никогда наперед не знаем, как они поступят. Но возле мостов не останавливаемся.
Все наши в почтительном молчании глазели на людей, которые, пусть не прямо, но борются против японцев. Дженнингсу внимание явно льстило, Ли как будто не замечал. Потом Джон повторил свой вопрос:
– Ладно, коли вы сюда добрались, чего вашему мэру от нас надо?
Ли буравил Джона взглядом, но Дженнингс ответил вполне дружелюбно:
– Думаю, он хочет передать вам привет. Сказать, что при необходимости мы можем быстро связаться. Еще он надеется, что вы пришлете к нему кого-нибудь из начальства – заключить торговое соглашение и все такое. Кроме того, мы хотели бы тянуть рельсы дальше на север, разумеется, с вашего согласия и с вашей помощью. Мэр очень хочет иметь связь с Лос-Анджелесом.
– Как бы мусорщики из округа Ориндж не помешали, – сказал Рафаэль.
– А начальства у нас нет, – враждебно вставил Джон.
– Тогда кого-то, кто будет говорить от вашего имени, – миролюбиво ответил Дженнингс.
– Мэр хотел бы поговорить и про мусорщиков, – сказал Ли. – Я так понимаю, вы их не обожаете?
Никто не ответил.
– Мы тоже, – продолжал Ли. – Похоже, они помогают япошкам.
Стив так часто тыкал меня в бок, что заныли ребра; сейчас он чуть их не проломил.
– Слыхал? – яростно прошипел Стив. – Я знал, что эти старьевщики – сволочи! Так вот откуда у них серебро!
Мы с Кэтрин цыкнули на него, чтобы не мешал слушать.
Тут дождь ненадолго перестал; крыша больше не дребезжала. Те, кто хотел добежать до дома сухим, спросили Дженнингса и Ли, сколько они у нас пробудут. Гости отвечали, что хотели бы остаться на день-два. Часть поселковых надели пончо, башмаки и вышли. Том пригласил приезжих к себе, те сразу согласились. Ко мне подошел отец:
– Ты не против пойти домой перекусить?
Похоже было, что разговор окончен, поэтому я согласился. Мы уходили смущенные и пришибленные. Слишком много нового рассказали чужаки, такого, чего и на толкучке не услышишь. Народ от растерянности не мог отыскать заранее оставленную в бане сухую одежду. Я огляделся: после всего сказанного Дженнингсом и Ли даже баня не казалась прежней. Мы с отцом натянули мокрое – у нас нет запасной одежды, чтобы держать ее в бане, – и заспешили домой мимо вздувшейся бурой реки. По дороге снова начало накрапывать. Мы развели жаркий огонь, сели на кроватях, поужинали вяленой рыбой с тортильями и поговорили о гостях из Сан-Диего и об их поезде.
Я заснул, думая о поездах и о мостах из рельсов.
На следующее утро я выуживал овощи из нашего затопленного огорода, когда увидел Кэтрин – она шла по тропинке, снова чумазая, и несла охапку колышков для кукурузы. Видать, сматывала рулоны, а раз так, значит, вместе с работниками вышла в поле со светом. Снимать пленку – это не расстилать, народу не дозовешься, вроде как это ее дело. Само собой, Кэтрин увидела, сколько посевов смыто. Сразу было понятно, что она вне себя. Из сада Мендесов с радостным лаем выбежала собака, но Кэтрин чертыхнулась и занесла на нее ногу. Шавка с визгом увернулась и убежала обратно в сад. Кэтрин осталась браниться на дороге, потом с размаху пнула ствол громадного эвкалипта. Я решил обойтись коротким «здравствуй».
С противоположной стороны на тропинке показался Том.
– Генри! – окликнул он.
Я помахал рукой.
Том подошел, остановился и, сощурив глаз, сказал:
– Генри, как насчет прокатиться до Сан-Диего?
– Чего-чего? – завопил я. – Конечно!
Том рассмеялся и сел на бочонок в нашем дворе.
– Вчера вечером я говорил с Джоном, Рафом, Кармен и ребятами из Сан-Диего. Мы решили, что к мэру отправлюсь я. Мне нужен кто-нибудь еще, старшие заняты. И я подумал, может, ты не будешь возражать.