– Ух, это же все серебро, – сказал Мандо.
Мы глядели. Я вообразил нас на следующей толкучке: идем, разодетые в меха, сапоги и шляпы с перьями, что твои мусорщики, и придерживаем штаны, чтоб не свалились от тяжести серебряного лома в карманах. Мы начали орать, и вопить, и хлопать друг друга по спине. Потом перестали и еще поглядели, и снова принялись орать. Габби потер одну из ручек пальцем и наморщил нос.
– Хм, – сказал он, – н-да…
Он схватил прислоненную к могильной стенке лопату и ударил по ручке. Звук не походил на удар металла по металлу. И на ручке осталась выбоина. Габби взглянул на Стива и Дела, нагнулся разглядеть поближе. Еще раз ударил лопатой. Тук-тук-тук. Пощупал рукой.
– Не серебро, – сказал он. – Ломается. Что-то вроде… вроде пластмассы.
– Черт.
Николен спрыгнул в могилу, рубанул лопатой по ободу крышки и рассек его пополам.
Мы снова уставились на гроб, только теперь никто не вопил.
– Чтоб он сдох, старый врун. – Николен бросил лопату на землю. – Дескать, каждые похороны стоили состояние. И дескать… – Он остановился: мы все отлично знали, что рассказывал старик. – Дескать, здесь будет серебро.
Они с Габби и Делом стояли в могиле. Мандо опустил фонарь на гробовую доску.
– Надо было назвать ее гробовой тоской, – сказал он, стараясь разрядить обстановку.
Николен услышал и скривился:
– Может, поищем кольца, пряжки?
– Нет! – закричал Мандо.
Мы рассмеялись.
– Кольца, пряжки и зубные коронки? – резко повторил Николен, подмигивая Габби. Мандо яростно замотал головой – вот-вот расплачется. Мы с Делом снова засмеялись. Габби с оскорбленным видом выкарабкался из ямы. Николен запрокинул голову и издал отрывистый смешок. Потом тоже вылез.
– Давайте зароем этого, а потом пойдем и уроем старика.
Мы стали бросать лопатами грязь. Первые комья ударили по гробу с отвратительным глухим стуком. Закапывать оказалось легко. Мы с Мандо постарались получше уложить дерн. Все равно вид у могилы был отвратительным.
– Будто он там под землей брыкался, – сказал Габби.
Погасили фонарь, тронулись. Туман тек по пустым улицам, как вода по речному руслу, и мы шли по дну меж затопленных руин и черных водорослей. На автостраде это ощущение почти исчезло, зато ветер задул сильнее и стало совсем холодно. Мы чесали на юг во все лопатки, никто не раскрывал рта. Согревшись, пошли чуть помедленнее, и Николен заговорил:
– Раз они делали пластмассовые ручки под серебро, значит, кого-то и впрямь закапывали в гробах с серебряными ручками – тех, что побогаче, или тех, кого хоронили до тысяча девятьсот восемьдесят четвертого, или уж не знаю кого.
Мы поняли, что он как бы предлагает еще покопать, и потому никто не стал соглашаться, хотя предположение звучало здраво. Стив обиделся и быстро пошел вперед, так что вскоре его фигура с трудом угадывалась в тумане. Мы почти вышли из Сан-Клементе.
– Какая-то долбаная пластмасса, – говорил Делу Габби. Он начал смеяться, все пуще и пуще, так что ему пришлось опереться Делу на плечо. – Ох-хо-хо… Ночь напролет выкапывали пять фунтов пластмассы. Пластмассы!
Внезапно ночную тишину прорезал не то вой, не то визг – протяжный, сперва низкий, потом все более высокий и громкий. Ничего подобного я в жизни не слышал; ничто живое не могло издавать этот звук. Достигнув пика своей громкости, он стал дрожать на двух нотах – ооооо-иииии-ооооо-иииии-ооооо – и так без конца, словно визжали все покойники округа Ориндж или все погибшие под бомбами повторяли свой предсмертный вопль.
Мы прибавили шагу, потом пустились бежать. Вой продолжался и, похоже, следовал за нами.
– Кто это? – вскричал Мандо.
– Мусорщики, – прошипел Николен.
Звук дрожал, все ближе и ближе.
– Быстрее! – перекрикивал его Стив. Ямы в дороге ничуть нас не задерживали: мы летели через них. За нами по бетону и по насыпи автострады застучали камни.
– Лопаты не теряйте! – крикнул Дел.
Теперь, когда я понял, что преследуют нас всего-навсего мусорщики, мне стало спокойнее. Я поднял с дороги увесистый булыжник. Позади был только туман, туман и вой, но оттуда с завидной частотой летели камни. Я бросил свой булыжник и помчался вдогонку ребятам. Вслед нам неслись вопли – то ли звериные, то ли человеческие. Однако все перекрывал вой, который вздымался и опадал, и снова вздымался.
– Генри! – крикнул Стив.
Остальные уже были с ним под насыпью. Я спрыгнул и побежал вниз по траве.
– Камней наберите, – приказал Николен.