Шелби почувствовала взгляд Джефа, его мысли точно передались ей, обжигая ее. Лопаточка повисла в воздухе; она ответила ему ясным, простодушным взглядом.
— Что горит? — закричал Кэйл, врываясь в дом, Лусиус и Марш вбежали за ним.
Шелби, неожиданно спустившись на землю, схватила с огня сковородку, сбрасывая с нее обуглившиеся кусочки гренков. Рассерженная, смущенная, она яростно, взглянула на Джефа:
— Я же говорила вам, чтобы вы не отвлекали меня, когда я готовлю!
В ответ он лишь слегка приподнял бровь. Внутри у него что-то неожиданно сжалось, но он вовсе не собирался этого обнаруживать. Вместо этого, под изумленное молчание работников, он встал и подошел к великолепной, сияющей плите, у которой стояла Шелби, раскладывая по тарелкам завтрак.
— Вам, без сомнения, необходима помощь, — заявил Джеф, — и, к счастью, я здесь, чтобы оказать вам ее.
Шелби не могла не оценить его прекрасные манеры.
— Мне повезло, — пробормотала она, нехотя улыбнувшись.
— Ага! — выдохнул за столом Марш.
Шелби старалась показать также, что она способная, деловая женщина. Это была та роль, которую она, при желании, могла отлично исполнить, но у нее редко появлялось такое желание со времени приезда на ранчо «Саншайн». Однако теперь, когда Джеффри Уэстон был ее зрителем, она после завтрака уселась за письменный стол.
— Вести хозяйство на ранчо — непростое дело, — заметила она, когда он остановился за ее стулом. Шелби пожалела, что у нее нет очков в золотой оправе, — они бы прекрасно подошли для такого случая. Тем не менее, она открыла толстую бухгалтерскую книгу, поворошила стопку счетов и расписок и взяла в руки перо.
— Я немного разбираюсь в таких делах — у меня у самого в Англии есть имение, — сообщил Джеф. — По правде говоря, у меня работает управляющий, но я поставил себе за правило самому во все вникать. Нам нужно будет как-нибудь в ближайшее время посидеть вместе, и вы введете меня в курс дела.
— Боюсь, мне нелегко будет выбрать время. Я слишком занята.
— Вам кто-нибудь говорил уже, что воспитанности у вас меньше, чем у кошки? — поинтересовался Джеф все тем же дружеским, непринужденным тоном.
— Нет! Мои друзья считают меня необыкновенно привлекательной и милой. — Она склонилась над пачкой счетов. — Боюсь, у меня сейчас слишком много работы. Если позволите…
Джеф отошел, не сказав ни слова, и Шелби улыбнулась, чрезвычайно довольная, утренними успехами. Он снова уедет в Коди, и, она была уверена, очень скоро поймет, что для него куда лучше оставаться в городе. Зачем мучиться здесь, на ранчо, где его постоянно гонят, оскорбляют и всячески дают почувствовать, что его присутствие нежелательно.
Утро распускалось, расцветало, как дикие цветы на горных склонах. Не протомившись над счетами и получаса, Шелби почувствовала, что ни минуты больше не может выдержать в доме. Англичанина рядом не было, так что ей не нужно было притворяться занятой, и она радостно выскочила из-за стола и помчалась надевать сапоги и короткую жокейскую курточку.
Шелби выбежала за дверь и обнаружила Мэнипенни, сидевшего, в плетеном кресле на веранде. Он завтракал отдельно, так что она почти забыла о его существовании. Старик сегодня надел соломенную шляпу, и она выглядела невероятно комично на его громадной голове. Увидев ее, он тотчас же поднялся, выпрямился во весь свой исполинский рост и поклонился ей.
— Доброе утро, мисс Мэттьюз, — проговорил он протяжно,
— Доброе утро, мистер Мэнипенни. Что это вы читаете?
Он взглянул на корешок книги, которую держал в руках:
— «Юстаса Даймондса» Энтони Троллопа, мисс.
— Чудесно! Я так люблю Троллопа!
— Вот как? В таком случае вам нужно поговорить с его свет… я хотел сказать, с мистером Уэстоном. Это его книга. Он привез сюда целый сундук одних книг.
— А… — Шелби шагнула к дверям. — Ну, я пошла. До свидания!
Кивнув на прощание, Мэнипенни медленно опустился в кресло и опять погрузился в чтение.
Шелби поспешила к конюшне, стараясь не думать о сундуке с книгами, хранившемся у Джефа в комнате. Как она соскучилась по новым книгам, особенно таким, как «Юстас Даймондс»! Если бы только он был гостем на ранчо, а не захватчиком! Как он смеет критиковать ее манеры, когда сам имел наглость заставить ее выполнять условия этой нелепой игры! Любой настоящий джентльмен посмеялся бы и оставил в покое и ее, и ранчо «Саншайн».
У входа в конюшню Шелби с удивлением услышала голоса. Поскольку рабочих рук у них сейчас — пока мужчины не вернулись из Биллингса — и так не хватало, она была уверена, что Марш, Кэйл и Лусиус давно уже отправились на дальние границы их владений, чтобы заняться там почти законченными ограждениями.
— Здравствуйте, мисс Шелби, — окликнул ее Лусиус из темной глубины сарая. — Я оседлал Бродяжку и вывел его в кораль, так что он ждет вас, мэм.
— Я очень благодарна тебе, Лусиус, но…
Она вдруг замолчала, заметив Джеффри Уэстона. Он вышел из полумрака; на губах его играла понимающая улыбка.
— Так быстро покончили со всеми счетами? Да вы просто кудесница!
Краска залила щеки Шелби. Она взглянула на молодого ковбоя:
— Почему вы не ставите изгороди для загонов? Не можем же мы позволить животным бродить без клейма, где им вздумается, пока корали не будут закончены!
— Я понимаю, мэм, но я заговорился с мистером Уэстоном о седлах и, боюсь, потерял уйму времени. Вы представляете — он привез сюда английское седло, тащил его с собой всю дорогу! Вообще-то, отличная штука! Но я уговорил его попробовать наше калифорнийское для этого потрясного американского коняки, Чарли. Все, считайте, что нас здесь уже нет, мэм, мы сейчас по коням и тотчас же возьмемся за изгороди.