Медленно снимая заколку за заколкой, Джасти распустила длинные рыжеватые волосы, встряхнула ими, и они, будто нити из чистого золота, рассыпались по ее обнаженной спине.
Глен выпрямился. Он схватил Джасти за руку и одним рывком притянул на кровать.
— Я хочу, чтобы ты была совсем близко ко мне, — прошептал он, прижавшись лицом к ее груди. Аромат ее кожи действовал, как опиум, от которого путались мысли и закипала кровь. Глен чувствовал горячие толчки в жилах, когда начал гладить тело Джасти.
Сначала она с удовольствием принимала его ласки. Мягко и бережно Глен пытался подарить ей то же блаженство, что и она ему, и Джасти это было приятно. Но вдруг она вскочила, крепко схватила его запястья и завела ему руки за голову, лежащую на подушке.
Теперь его тело целиком и полностью очутилось во власти ее глаз и прикосновений. Джасти начала спокойно и неторопливо поглаживать его лоб, грудь, живот, бедра, ноги.
На обратном пути на помощь были призваны губы и язык. И так она заводила Глена все дальше и дальше, от одной степени возбуждения к следующей, пока он наконец не отреагировал. Взяв ее руки, Глен положил их туда, где больше всего были нужны ласкающие прикосновения.
Джасти действовала с осторожностью. Легко, как бы играючи, ее пальцы порхнули к его члену, погладили, вернулись к груди, снова оказались внизу и теперь настойчиво, целенаправленно теребили и ласкали твердеющую плоть.
Он чуть подвинулся, взял в ладони ее лицо и поцеловал. Поцелуй одурманил его, вымел из головы остатки сомнений и воспоминаний, освободив пространство для возвращения давно исчезнувшего чувства, к которому Глен уже привык считать себя неспособным.
Он осознал, что произошло, только когда очнулся, тяжело дыша, в объятиях Джасти.
Она баюкала его, как ребенка, глядя ему в лицо глазами, полными нежности.
— Эй? — мило улыбнулась она, когда взгляд Глена прояснился. — Кого ты перед собой видишь, меня?
— Да. — Глен с наслаждением потянулся и обхватил ее руками. — Тебя, тебя, всегда одну тебя. Ни о ком и ни о чем другом я больше думать не могу.
— Вот и отлично. — Девушка счастливо рассмеялась, высвободилась из объятий Глена и вытянулась на кровати рядом с ним. — Меня это вполне устраивает.
— В таком случае нам, пожалуй, пора подумать о таких вещах, как свадьба и семья?
Джасти вздохнула.
— Да, но только если ты перестанешь считать секс чем-то вроде большого спорта, — серьезно заметила она. — Любовь — не состязание в различных видах и не бег на короткие или длинные дистанции, а взаимный обмен чувствами людей, которые подходят друг другу.
— Ты думаешь, что я мог бы заниматься механическим сексом, без всякого чувства? — вспыхнул от неожиданности Глен. — Э, Джасти, как тебе такое пришло в голову? Послушай… честно, дорогая, иногда тебя осеняют совершенно безумные идеи.
— Такие уж безумные?
Глен, подумав немножко, улыбнулся.
— Да. — Он легонько провел рукой по ее груди. — Но мне они нравятся. Ты сделала из меня абсолютно другого человека.
В ответ прозвучал такой чувственный смех, что Глен вновь ощутил желание. С коротким стоном обняв Джасти, он принялся ее долго, со вкусом целовать.
— Охотнее всего я бы вообще больше не возвращался в Шайеннскую долину, — пробормотал счастливый Глен.
Они сидели на лужайке в парке Трумэна. Вокруг играли дети, несколько собак ошалело носились по газону, и студенты изнывали под ярким солнцем над толстыми учебниками, занимаясь зубрежкой к предстоящим экзаменам.
Джасти лежала, вытянувшись на спине, прикрывая рукой лицо от ослепительного света.
— Они тебя будут ждать, — вяло возразила она. Из-за жары и ленивого настроения мысли текли замедленно. — Вероятно, твоя мама уже беспокоится, что тебя еще нет дома.
— Ну и что? — В отличие от Джасти, Глен чувствовал себя прекрасно отдохнувшим и готовым пуститься в любую авантюру. — Я годами ничего не знал, кроме работы, поэтому могу позволить себе короткий отпуск. — Он повернулся, склонился над Джасти и чмокнул ее в голое плечо. — Медовый месяц, — выдохнул он, как влюбленный подросток. — В конечном счете, мне надо кое-что наверстать. Если исходить из этого, мы должны были бы в ближайшие десять лет вообще не вылезать из постели. Так что пусть Кенни радуется, если я завтра утром снова ступлю на родной порог. Получится, что я прогулял всего два дня. А ведь имею право на десятилетнее отсутствие.
— Хвастун! — Джасти убрала руку с лица и подмигнула Глену. — Здорово ты все преувеличиваешь.
— С тобой я и в самом деле способен на такие подвиги, — заверил Глен. — Ты нашла тот потерянный ключик, который подходит к моему замку. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Ты просто чудо, — нежно прошептал Глен. — Чудо на двух прелестных ногах, с самой очаровательной мордашкой, какую я когда-либо видел, ртом, который так и просится, чтобы я его целовал, и двумя прекрасными, круглыми, упругими…
— Тсс, мистер Обервуд. Вы переходите все границы приличия. — Джасти подняла голову и проворно закрыла ему рот крепким поцелуем, от которого он еще сильнее воспламенился.
— Я считаю, что моя идея жениться на тебе не такая уж нелепая и странная, — шепнул он ей прямо в ухо, вплотную прижавшись телом к бедру Джасти, чтобы продемонстрировать силу ее магического воздействия. — Что ты об этом думаешь? Хотела бы ты стать миссис… минутку… миссис Отэм Джастис Глен Обервуд?
Джасти вздрогнула. Ей вдруг ясно привиделось, как она, в белом кружевном свадебном платье, перелезает через подоконник.
А что, если Джек до сих пор ждет ее?
Но Глен — это не Джек. Если бы довелось, он искал бы ее по всему свету. Эта мысль ужаснула Джасти.
« ПОКА СМЕРТЬ ВАС НЕ РАЗЛУЧИТ!»
Эта старинная брачная формула сигнальными огнями полыхнула перед ее мысленным взором и подействовала так, что в этот момент девушке показалось, будто солнечный свет стал тусклым.
— Давай не будем с этим спешить, — торопливо попросила Джасти и высвободилась из рук Глена. — Я бы не хотела так, сломя голову… я имею в виду… Ну да, все произошло слишком быстро. Видишь ли, мне надо сначала прийти в себя.
Лицо Глена окаменело.
— О'кей, я понял. — Он взял трость, лежавшую около него на траве, и не спеша поднялся. — Ты боишься связать себя. Любовь для тебя означает вот что: то с одним, то с другим, и главное — не брать на себя никакой ответственности. Но вечно так продолжаться не может.
Джасти тоже вскочила.
— Какого черта, Глен, тебе сразу надо все так усложнять? — взорвалась она. — Послушай, ты мне нравишься. Нравишься по-настоящему. Но я не собираюсь после одной-единственной ночи связывать с тобой всю свою жизнь. Дай нам время. Если ты и через полгода будешь думать так же, тогда можно рискнуть. Но сейчас предоставь нам возможность сначала как следует узнать друг друга.
— «Нравишься»! — Голос Глена совсем сел от злости и разочарования. — Значит, говоришь, я тебе «нравлюсь». Спасибо тебе, огромное спасибо, Джасти. Знаешь ли, нравиться может собака или канарейка. Но в постель ложатся с человеком, которого любят. По крайней мере, так должно быть. Раз тебе не удается выговорить слово «любовь», когда речь идет о наших отношениях, мне ясно, в чем дело. — Он резко развернулся, вонзив трость в мягкую землю газона. — Тебе просто захотелось немного поиграть. Наверное, это забавно — водить за нос такого идиота, как я? Так знай, Джасти, я не позволю делать из меня дурака. Поэтому нам лучше уже сегодня вернуться в Шайенн.
Джасти стояла как громом пораженная. Неужели ей нельзя было попросить время для размышлений? С Джеком она чуть не угодила в тесную ловушку безмятежно-скучной деревенской жизни с женским клубом и кружком по рукоделию. Что же теперь — обречь себя на подобную судьбу только ради того, чтобы не обидеть Глена?
А если через пару месяцев она ему надоест? Они окажутся прикованными друг к другу всего лишь из-за какого-то короткого слова и кольца, которое станет давить, как оковы. Нет, вместо того чтобы очертя голову бросаться в брак, нужно основательно проверить свои чувства.
— Глен! — крикнула Джасти на всю лужайку. Она быстро подхватила свою сумочку и побежала за Гленом, который стремительно уходил. — Глен, ну подожди! Я не это имела в виду!