из-за такой исключительности. Чаще всего в нерабочее время он носил чуть приталенную черную жилетку и цвета морской волны рубашку, левая сторона которой была разлинована белыми вертикальными тонкими полосками. Черные штаны представителя отдела программирования «Гипериона», напротив, были полосатыми лишь с правой стороны, только линии под цвет рубашки. Добавив в свой невероятный образ туфли из змеиной кожи и яркий красный галстук, мужчина действительно привлекал к себе внимание. Чаще всего к нему из-за этого относились с иронией. Его друг, Вон Хардвик, из бухгалтерского отдела, носил очки и одевался попроще, чем Риз: черный галстук-бабочка, белая рубашка, коричневые штаны, темного цвета туфли и прямоугольной формы очки. Он был намного ниже друга, доставая ему примерно до плеча, имел светло-коричневые короткие волосы и недлинную бородку. Они с Ризом знали друг друга еще с университета, после которого и решили работать вместе в одной компании. Вон все же боялся этого приключения на Дикий Запад, хотя неизвестность и звала его, хотелось попробовать что-нибудь новенькое. К тому же, жизнь клерка была весьма скучна, душа требовала разнообразия. Дочь Джека, Энджел Лоуренс - юная особа семнадцати лет с темными длинными волосами, небесного цвета лучистыми глазами, изящная и утонченная стройная девушка с веснушками на щеках и кончике носа, без памяти обожающая своего дорогого отца. Она была ему невероятно благодарна за то, что он взял ее в это маленькое путешествие. Брюнетка ни капельки не боялась возможных опасностей, зная, что папа всегда рядом и сможет защитить ее. В конце концов, он - один из лучших стрелков их родного города. Несмотря на то, что мистер Лоуренс был иногда слишком строг с дочерью, она понимала что все, что он делает - это для ее же блага. Хотя подобное не мешало ей заглядываться на Риза и краснеть каждый раз, когда он улыбался ей, попросту не зная, как еще реагировать на все ее жеманства. Она симпатизировала ему уже очень давно, иногда специально надевая платья, чтобы выглядеть в его глазах красивее. Даже в поездку она выбрала голубое платье, идеально подчеркивающее ее глаза. Риз же просто считал ее милой, но не более. Но если бы хоть кто-нибудь из парней косо посмотрел на невинного ангела, или издал противный свист, которым часто мужчины одаривали красивых женщин, то Джек незамедлительно бы отправил этому человеку пулю в лоб и расправился бы с ним самым наижесточайшим образом. Дочь для него - святое. Всю эту команду путешественников по работе на Дикий Запад возглавлял, конечно же, сам директор «Гипериона» - Джек Лоуренс, он же - Красавчик Джек. Мужчина сорока трех лет, уверенный в себе лидер, в меру жестокий, но только к своим врагам, невероятно красивый и ухоженный, настоящий денди. Его отличительными чертами были разного цвета глаза: правый - синий, как море, а левый - зеленый, подобный изумруду (одна из причин, по которой Риз сделал себе глазной имплант отличного от карего родного цвета - чтобы походить на кумира). Мужчина всегда выбривал себе на подбородке небольшой треугольник, придающий чертам его лица невероятную сексуальность. Его волосы всегда были уложены идеальной волной чуть набок, а среди темных коричневых волос со лба пробивалась седая прядь, которая только добавляла ему красоты, которой у него было не занимать. Джек предпочитал одеваться в несколько слоев, подчеркивая свою индивидуальность, от которой просто пышило твердыми намерениями добиться поставленных целей. И он добивался. Через трупы, всевозможные жертвы со стороны собственных сотрудников, но, тем не менее, успех того стоил. В Калико он направлялся по работе, предварительно отправив местному Шерифу письмо с просьбой сопроводить его и спутников в гостиницу и показать город. К тому же птичка на хвосте принесла ему весть о том, что враги, устроившие саботаж на предприятии, обосновались недалеко от той области, а с ними у него были личные счеты, расплата за которые должна была произойти кровью. Временной заменой в «Гиперионе» в Патерсон стал его брат-близнец Тимоти Лоуренс. Путешественники обосновались в двух купе: в одном Риз и Вон, в другом - Джек и Энджел. Он бы ни за что не отпустил свою малышку далеко от себя. Энджел наблюдала за проносящимися мимо них пейзажами в окне. Девушка любопытничала. Еще бы, рутина в надоевшем городе прекратилась, а это значит, что можно было немного отдохнуть и почувствовать свободу. Школа для нее уже закончилась, и папа постарался, чтобы на будущий год дочь поступила в один из лучших университетов страны и пошла по его стопам, дабы в дальнейшем управлять компанией. Никто не заслуживал доверия мужчины так, как его юный ангел. - Папа, смотри, там теперь только прерии! - девушка положила локти на столик, наблюдая вне поезда лишь редкие, одиноко стоящие деревья, кактусы и мелкую траву. Джек отвлекся от свежей газеты, которую им занесла проводница, и взглянул на дочь, непроизвольно умилившись. - Конечно, мы ведь уже скоро прибудем, Энджел. - Угу, - кивнула она, не отвлекаясь от своего занятия, - а там очень жарко, да? Не такая погода, как в Патерсон? - Мы задержимся максимум на неделю. Это можно потерпеть. - Джек посмотрел на свои наручные часы. - И через пару часов тебе стоит начать готовиться к выходу. - Хорошо! А можно... - она смутилась, переведя взгляд на него. - Можно воспользоваться хотя бы помадой? Я совсем немного подкрашу губы, честное слово! Отец был против не только парней, но и чрезмерного пользования косметикой: дочь была прекрасна и без макияжа на лице. Она так напоминала своей внешностью ее покойную мать, сияя естественной красотой. - Не слишком ярко, а то знаю я тебя. - Я чуть-чуть выделю их цветом! - оживилась Энджел от такой доброты со стороны Джека и пересела на его кровать, любвеобильно обняв папу. - Заплетешь мне косички? Мужчина на это лишь рассмеялся: - Энджел, ты же знаешь, что у меня плохо с прическами. Но молящий взгляд дочери, глаза которой просто заблестели в свете проникающего через оконное стекло солнца, уговорил его. - Две, как обычно. Отложив газету на столик, заботливый отец просто достал расческу, а Энджел повернулась к нему спиной, выпрямившись. Ее волосы длиной до лопаток были невероятно мягкими и шелковистыми, такими податливыми для разного вида причесок. Аккуратно разделив пробор на две равных части, а затем и пряди на три еще более тонких, мужчина принялся старательно заплетать косичку. Он искренне пытался сделать как можно красивее, но его руки были не очень хороши в парикмахерском деле, а в детстве все ограничивалось лишь двумя маленькими хвостиками на голове дочурки. «Так жаль, что она быстро выросла». - отец искренне сожалел о том, что у него не было достаточно времени провести его со своей малышкой, а оставлять ее после смерти супруги приходилось либо на брата, либо на няню. Он хотел стать для нее лучшим, заботясь и опекая. После несчастного случая с его женой, Джек еще долго не мог отойти от горя; успокаивал только его ангел, его малышка - единственный лучик света в беспросветной тьме печали и нестерпимой боли. Никто и никогда не сможет заменить его жену. Даже частые контакты с женщинами не утоляли этот голод. Душевные терзания были слишком сильными, а подарить Джеку такую же искренность и любовь, как мама Энджел, ему никто не смог. - Немного больно, ты слишком сильно тянешь волосы... - поморщилась девушка, вырвав отца из его раздумий. - Прости, тыковка. Я почти закончил. Энджел подала ему одну из заколок с голубым цветочком, чтобы зафиксировать кончик косички. Пока у них процветала семейная идиллия, Риз с Воном в соседнем купе решили сыграть в карты на желание. Снова. У них не было иного развлечения все эти дни: газеты наскучили, долгая дорога начинала выматывать, а Джек не особо разговаривал со своими подчиненными, уделяя внимание дочери, что сильно удручало Риза. - Почему он не смотрит на меня? - возмутился тот, что повыше, кинув карту на стол. - Потому что ему неинтересно? - предположил Вон, побив карту своего друга. - Джек же едет туда по работе, а не чтобы заглядываться на других. Риз на это лишь поджал губы; такое отношение начальства, его кумира, расстраивало. Всегда хочется быть замеченным тем, кто постарше в иерархии работников. Тем более подобное могло быть лишь на руку и, вполне вероятно, помогло бы продвинуться по карьерной лестнице. Но у Риза к Джеку был не только рабочий интерес, но и любовный: он восторгался своим боссом, представлял его в своих извращенных фантазиях (о чем, конечно же, не рассказывал даже своему лучшему другу); даже обвесил фотографиями и плакатами с Джеком свою половину комнаты, которую они делили с Воном в общежитии. Вону было весьма неловко, что множество глаз бумажных Джеков смотрит на него. Даже голос в голове сразу же начинал звучать - «тыковка», - звал он его. От такого прозвища все же работники чувствовали легкий дискомфорт, но боссу ничего не говорили, лишь послушно исполняя все его приказы. - Твоя карта бита, - напомнил ему Вон, внимательно глядя на своего спутника и ожидая, пока тот отвлечется от мечтаний о мистере Лоуренсе и вернется в реальность. - Что? А, да, точно. Сейчас... - он внимательно рассматривал свои карты, понимая, что он уже проиграл и бить в ответ ему нечем. - Я снова выиграл? - заулыбался Хардвик, просто сияя от очередной победы. - Да, снова, - закатил глаза шате