— Это не имеет значения.
— Имеет. Ты можешь мне рассказать.
Я долго смотрела на него, на лицо, почти несправедливо красиво, и в глаза, которые, кажется, повидали свою долю тьмы.
«Не правда ли иронично, что мальчик, который сводил меня с ума большую часть моей жизни — и наоборот — оказался единственным, кто знает правду? Единственным, кому я могу открыться».
И как бы мне ни хотелось притвориться, что того, что только что произошло, на самом деле не было, секрет — и сила — пожирали меня живьем изнутри. Поэтому я позволила себе произнести это слово, и оно все еще чувствовалось тяжелым на моих губах.
— Да.
Он кивнул, его взгляд переместился с меня на выемки на дереве.
— Это помогло?
— Не особо, — ответила я и почти улыбнулась.
— Вот, — произнес он, снимая свой пиджак, обнажив свою разорванную и окровавленную рубашку. — Тебя трясет.
— Я в порядке, — сказала я и не смогла оторвать взгляд от полосок крови, магии, которая выливалась в воздух из них. — Ты ранен.
— Все нормально. Просто царапины. — Он протянул пиджак. — Накинь-ка, пока не приведешь себя в порядок.
Я посмотрела вниз и поняла, что мое платье разорвано, одна из лямок оторвалась и развязалась, поэтому верхняя часть превратилась не более чем в лоскут ткани, ожидающий возможности упасть.
Я взяла у него пиджак, наши пальцы соприкоснулись через темную шерсть.
— Спасибо, — произнесла я и сунула руки в рукава, обняв себя руками.
Пиджак пах теплом, одеколоном и намеком на животное, что напомнило мне о дикости и свободе. Он пах Коннором.
Я посмотрела на него, пытаясь сориентироваться.
— Мы теперь друзья?
— Не сходи с ума, негодница, — ответил он с улыбкой. Но его глаза были темными, когда он оглянулся на вампиров, скучившихся на патио и окруживших его товарища по Стае, в его глазах было обвинение.
Вмешательство фейри в мирные переговоры было странным, но без кровопролития. Им не удалось нарушить мир, лишь немного его покорежить. Но это настоящая жестокость, бесспорное нарушение двух десятилетий мира. Это убийство. «И как мы можем помочь европейским Домам с перемирием, если не можем организовать его буквально у себя на заднем дворе?»
Я была свидетелем и знала, что мне нужно остаться и дать показания — и помочь родителям, если смогу. Я поговорила с Марион, получила ее разрешение остаться, а потом нашла двух охранников Кадогана, чтобы те сопроводили их в отель.
В Париж я забрала не всю свою одежду, поэтому я вернулась в свою комнату на третьем этаже и переоделась из запачканного и разорванного платья в джинсы, футболку с глубоким круглым декольте и пару изношенных замшевых сапог с низким голенищем. Я сложила в сумку платье, клатч и босоножки и отнесла ее и пиджак Коннора вниз.
Дом купался в магии, нервной энергии вампиров и других суперов с вечеринки. И она стала сильнее, когда я прошла мимо безмолвных вампиров, которые топтались в фойе, наблюдающих за мной, пока я шла в кабинет моего отца.
Мои родители уже были там, вместе с Дирборном, Тео, Габриэлем и Коннором, все они распределились по небольшим видоспецифическим группам. В помещении было тихо, а на столе для совещаний лежал меч моей мамы, обнаженный и блестящий.
Не уверена, устал ли монстр после бунта или же не хотел бросать мне вызов сейчас, но он едва вылез на поверхность. Я запихнула его поглубже, пока магия не стала пульсирующей болью в затылке. По крайней мере, это повредило только мне.
Я подошла к Коннору и отдала ему пиджак.
— Спасибо, — тихо сказала я, но слова все равно разнеслись по комнате подобно выстрелу.
Он забрал его, но не надел.
Я положила чехол со своей катаной, а затем подошла к родителям, которые потянулись, чтобы коснуться меня, как будто заверяя меня и себя, что я в безопасности.
— Дирборн хочет с тобой поговорить, — тихо сказал папа.
— Я догадалась.
— У него есть план действий. И я подозреваю, что этот план состоит в том, чтобы решить этот вопрос как можно быстрее и тише, чтобы он смог сообщить мэру, что это было помутнение рассудка, с этим разобрались, и это не связано с городскими Домами или переговорами. В настоящее время доказательства указывают только на Райли. Основываясь на том, что я знаю о Дирборне, я подозреваю, что он будет более чем счастлив положиться на эти доказательства и переложить вину на Стаю.
— Даже если это подстава? — спросила я. «Потому что я все еще не могу принять то, что это сделал Райли. И все же…»