— Если меня смертельно ранят, — прошептала она, — я разрешаю тебе меня обратить. Но убедись, что я получу хорошую комнату в Доме Кадогана.
— На третьем этаже самый лучший вид, — сказала я, расстегнув ножны своей катаны.
Через десять секунд обе двери открылись, и нас позвали внутрь.
Стены проходной были высотой с двухэтажное здание. Потолок был открытым, через него виднелось небо, лунный свет пробивался сквозь него и освещал каменный пол. Второй набор двойных дверей дублировал первый и вел сквозь стену.
На стенах висели факелы, освещая пространство мерцающим светом от огня. За исключением треска факелов, в помещении стояла полная тишина — несмотря на то, что там находилась почти дюжина фейри в черных одеяниях, которые таращились на нас, у них у всех были дубинки и прямые мечи.
Они стояли идеальным полукругом перед Руаданом. Сегодня на нем была туника мерцающего изумрудного цвета, его длинные, прямые волосы были завязаны в сложные косы. По краям его туники блестела золотая филигрань, в волосы была вплетена золотая нить, а на пальцах сверкали кольца.
Это был не подчиненный Руадан с приема, мужчина, цель которого, казалось, состояла в том, чтобы дополнять свою королеву. Сейчас он выглядел как мужчина, взявший управление в свои руки. И я задалась вопросом, не совпадение ли, что Клаудии нет среди фейри.
— Кровопускательница, — произнес он тоном, который был одновременно оскорбительным и любопытным. Но не удивленным. Он либо видел, как мы идем, либо его об этом проинформировали.
Он перевел взгляд на Лулу.
— И… не человек.
— Вполне человек, — ответила она, но ее голос был тихим.
Я постепенно придвинулась ближе, коснувшись ее своим плечом в знак поддержки и единства.
— Руадан, — сказала я. — Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
— По поводу чего?
«Нет смысла валять дурака», — подумала я.
— По поводу Томаса Кардоны. Вампира, убитого в Доме Кадогана. Вы что-нибудь знаете о его смерти?
— С чего бы? Он был кровопускателем. Наша связь с кровопускателями минимальна. — Но его губы изогнулись в улыбке. — Вы пришли в наш замок, поэтому, возможно, это изменится.
— Нашего друга незаслуженно обвинили в убийстве, — сказала я. — Мы пытаемся ему помочь.
Его взгляд потемнел до цвета грозовых туч, и вокруг него начали раздаваться тихие шепотки на языке, которого я не поняла.
— Вы считаете, что у нас есть информация, касающаяся убийства кровопускателя. Или информация, которая оправдает оборотня.
— Мы не знаем. А она у вас есть?
— Будьте осторожны, не доверяйте тем, кто перекидывается и меняется. Их противоречивость доказывает, что они не заслуживают доверия.
— Райли не убивал Томаса. — Голос Лулу был твердым и уверенным.
Словно хорошо смазанный механизм, голова Руадана медленно повернулась к Лулу.
— Ты выдвигаешь обвинение?
— Нет, — ответила она, и я почувствовала, как она дрожит рядом со мной.
«Я не должна была позволять ей идти», — подумала я, мой живот скрутило от сожаления и чувства вины. «То, что и мне не следовало приходить, значения не имеет. Я бессмертна, у меня есть биологический щит против собственной глупости. У нее нет такой защиты».
Шепотки переросли в бормотание, перебирание ногами и возбуждение. Любопытство, которым светился взгляд Руадана, улетучилось, и он стал твердым, как камень. Честно говоря, я предпочла гнев жуткому интересу.
Худая челюсть сжалась, он сделал шаг вперед, его окружил запах терпких трав.
— Вы заявляетесь на нашу территорию без нашего разрешения, чтобы узнать, не совершали ли мы преступления.
Я сделала шаг вперед, пытаясь переключить его внимание на себя.
— Мы не спрашивали, совершали ли вы преступление. Но теперь, раз уж ты об этом заговорил — это фейри убил Томаса?
— Вы грубы и самонадеянны, но от Иных мы другого и не ожидали.
— Ты прав, — сказала я. — Приходить сюда было грубо и самонадеянно. Убийство — это тоже варварство. Я спрошу еще раз — это фейри убил Томаса?
Его глаза вспыхнули, а голос понизился.
— Мы никого не убивали.
Я заметила брошь на воротнике его туники.
— Случайно никто из ваших фейри не терял золотую брошь в Доме Кадогана?
Он резко дернулся. Быстро ее прикрыл, но я увидела это движение. Возможно, он не знал, что брошь потеряли, но он знает, это значит, что ее нашли.