В прихожей надрывался телефон. Его стенания дошли до меня не сразу. Конечно, звонит Луговая. Добрая Анна Васильевна, она, разумеется, спросит о здоровье, напомнит про экзамены.
А может, те экзамены, на которых мы тащим билеты, и не есть самые трудные? Может, сама жизнь экзаменует нас чаще и строже?
— Да, я слушаю.
— Привет, Бонесса. — Легко понять — это не Анна Васильевна, это Люська. — Как у тебя суббота? Может, махнем на Клязьму?
— А, может, подальше? Может, на Северную Двину...
— Тогда уж лучше в Туапсе, — смеется Закурдаева.
— Я не шучу, Люська, — и голос у меня какой-то по-собачьи тоскливый.
И она улавливает это там, на другом конце провода. И спрашивает немного испуганно:
— А экзамены?
— Экзамены надо сдавать по порядку. Понимаешь?
— Нет, — признается Люська.
— Вначале нужно сдать задолженность, а уж потом идти на следующий экзамен.
— Мать, а ты уверена, что у тебя задолженность на Северной Двине?
— Люська, милая... У меня не только задолженность на Северной Двине. Но еще и работа. Здесь. Работа, которую я люблю...
— Что же дальше? Отвечай же, отвечай! Или ты сама не знаешь, чего хочешь?
— Не знаю.
— Почему так?
— Ветры дуют с моря. Ветры дуют в море. Всегда можно сказать о людях, что они просты, и никогда нельзя сказать, что просты люди.
Москва
1972—1973
