Место моей подруги было свободно. Став главнокомандующим красных охранников, она довольно редко появлялась на занятиях. Из-за недосыпания Дикий Имбирь сильно похудела, но энтузиазм ее, казалось, не угас. День за днем она ходила из одной школы в другую и занималась пропагандой маоизма. Выступала со своими наставлениями во всех округах, на рынках, заводах, в общественном транспорте и везде, где только бывали люди. Она демонстрировала свое мастерство, цитируя сотни изречений Мао, и пела революционные песни. Она не успевала по математике, но ее это не беспокоило. Она искренне верила, что, будучи маоистом, можно легко решить все проблемы. Лучшей ее речью по-прежнему была та, в которой она рассказывала о своей встрече с Председателем Мао. И, несмотря на то, что эта история подробно излагалась уже сотни раз, она ей не надоедала. Девушка с прежней живостью рассказывала о встрече с Великим кормчим. Речь ее была настолько эмоциональной, что к концу на глазах у слушателей появлялись слезы, и они устремлялись к героине, чтобы пожать ей руку, считая, что, прикоснувшись к ней, они прикасаются к Мао.
А по вечерам Дикий Имбирь вела борьбу с собой, снова и снова возвращаясь на поле боя с собственной «человеческой слабостью». Они с Вечнозеленым Кустарником часами читали труды Мао и работали над статьями и речами. Они вели себя так, словно той ночи никогда не существовало. Мне было сложно определить, о чем думал Вечнозеленый Кустарник. Но во мне что-то изменилось. Я не могла объяснить, почему я не только вернулась в свой шкаф, но и не хотела уходить оттуда! Я могла бы навсегда оставить это занятие, мне надо было только сказать «нет» подруге, но я этого не сделала, не смогла. Мне нужно было оставаться там, чтобы выяснить, кто я сама и что мне надо.
В воскресенье вечером усталость окончательно одолела мою подругу, и она помимо воли заснула во время чтения. Чернильная ручка, которую она держала в руке, потекла. Собираясь что-то пометить в книге, девушка отключилась, уткнувшись лицом в страницы. Вечнозеленый Кустарник пытался разбудить ее, он даже зажимал ей нос, но она не просыпалась. Немного постояв с ней на руках, Вечнозеленый Кустарник направился к постели. Еще раз попытался расшевелить Дикий Имбирь, но она спала как убитая. Тогда он осторожно уложил ее, накрыл одеялом. Потом вернулся обратно за стол и несколько минут сидел, глядя в книгу Мао.
Я начала нервничать, предчувствуя, что что-то должно произойти, и, не успев собраться с мыслями, услышала его голос:
— Может быть, ты выйдешь?
Я невольно ответила:
— Нет.
— Можно тогда мне войти?
Я отскочила от замочной скважины. Разум подсказывал мне, что я должна сказать нет, должна пойти и разбудить подругу или просто убежать.
Но я ничего этого не сделала.
Я позволила ему войти в шкаф, в мое сердце и изменить меня навсегда.
17
Он проскользнул в шкаф прямо в мои раскрывшиеся сами собой объятия, и я отдалась ему без колебаний. Он ничего не говорил, я тоже. Слова были ни к чему. С того момента, как Вечнозеленый Кустарник шагнул в эту темноту, мир Мао остался где-то далеко. В моей душе зацвела весна. Я не могла насытиться им. Его волосы пахли морем, и я вспомнила, как он однажды рассказывал, что работает по выходным на плантации, где выращивают морские водоросли. Он ласкал меня, заставляя тело трепетать от счастья. Мы обнимали друг друга, и я чувствовала, как бьется его сердце. Время словно остановилось.
Я больше не осознавала, где нахожусь.
Потом мы молча лежали рядом.
Возвращение к реальности было ужасно. Как только Вечнозеленый Кустарник вышел из шкафа, меня охватил страх перед тем, что будет.
Никакого движения, Дикий Имбирь все еще крепко спала.
Он вышел из дома, я слышала, как за ним закрылась входная дверь. Было два часа ночи — бой часов чуть не оглушил меня. Я тихонько вылезла из шкафа, проверила, не оставили ли мы какие-нибудь разоблачающие следы. Их не было. Меня охватило странное чувство. Умом я пока не осознала произошедшего, а мое тело говорило, что ничего лучше со мной еще не происходило.
В три часа ночи я покинула ее дом. Идя по улицам, жадно вдыхала свежий воздух. Впервые в жизни постигала я красоту ночи.