— Я ничего не вижу.
— Сейчас зажгу свечку.
— Здесь безопасно?
— Господин Кзин — местный глашатай. К нему обычно никто не заходит.
Свеча отбрасывала призрачно-тусклый свет.
— Ты что, подкупил его?
— Ему нужны талоны на продукты, его семья умирает с голоду у себя в деревне.
Он начал целовать меня. Я глубоко вздохнула.
— Не раскаиваешься? — спросил он. — Я боялся, что ты можешь пожалеть о том, что случилось.
Я ответила, что не думала ни о чем, не могла, что я была сама не своя.
— Я тоже, — сказал он, задувая свечу. В комнате воцарилась кромешная тьма. Из мастерской доносился шум: работники разговаривали между собой на странном диалекте, ругались и смеялись одновременно.
Вечнозеленый Кустарник тихо подошел ко мне. Мы точно знали, как доставить друг другу удовольствие, словно уже много лет были любовниками.
— Давай будем реакционерами, давай испепелим здание маоизма, — прошептал он.
Мы сливались с ним снова и снова, наслаждались друг другом.
Внизу все стихло. Рабочие разошлись по домам. Я начала уставать, а он все не мог остановиться.
Он сидел рядом со мной и при свете свечи наблюдал, как я ела принесенные им булочки.
— Неужели ты уже сыт? — спросила я.
— Напротив, — он наклонился ко мне и прошептал, — снимай рубашку.
— Нет. Зачем?
— Я могу насытиться только тобой. Я засмеялась.
— А ты попробуй насытиться изречениями Мао! Наполни ими желудок. Ну же! «Председатель Мао учит нас…»
— «Тысяча лет — это слишком долго, лови момент». — Он схватил меня. — Председатель Мао учит нас, что «революция — это восстание, это насильственный акт одного класса, свергающего власть другого класса».
— Еще Председатель Мао учит нас, — я отложила булочки, пытаясь сопротивляться ему, — что «такую обстановку необходимо изменить. Положить конец агрессии и гнету империалистов, главным образом американских, — такова задача народов всего мира».
Вечнозеленый Кустарник вошел во вкус.
— «Если монополистические группировки США будут упорствовать в своей политике агрессии и войны, то непременно наступит день, когда народы всего мира приговорят их к виселице».
Мое тело испытывало небывалое блаженство. Я не могла больше цитировать.
— Не останавливайся, Клен! Покажи свою веру в Председателя Мао! Прояви свою преданность! Страница сто пятьдесят шестая. Выступление на Московском совещании представителей коммунистических и рабочих партий. Ну, давай!
— «Я считаю, — начала я, — что наступил новый переломный момент в международной обстановке». — Тут я остановилась, в голове у меня все смешалось — наслаждение захлестнуло меня.
— Давай же, Клен, давай. «В мире сейчас дуют два ветра, — стоя у меня за спиной, он ласкал мою грудь, — ветер с Востока и ветер с Запада. В Китае говорят: "Либо ветер с Востока довлеет над ветром с Запада, либо ветер с Запада довлеет над ветром с Востока"».
Мы с трудом дышали, а он все настаивал на продолжении цитирования изречений Мао. Чувствуя его пот на своих губах, я подхватила:
— «Я считаю, что нынешняя обстановка характеризуется тем, что ветер с Востока довлеет над ветром с Запада, то есть тем, что силы социализма имеют подавляющий перевес над силами империализма…»
Наши тела вновь слились воедино. Мой разум помутился.
— Скажи да, Клен, скажи да! Скажи, что ты тоже меня хочешь, скажи это! Мне нужно от тебя это услышать!
Я не могла сдержать слез счастья.
— Да! Еще, Клен, да!
— Председатель Мао учит нас…
— Нет.
— Ну, давай же, Вечнозеленый Кустарник!
— «Народы… Народы всего мира, сплачивайтесь и громите американских агрессоров и всех их приспешников! Народы всего мира, будьте мужественны, смело сражайтесь, не бойтесь трудностей и идите вперед волна за волной!»
— «Тогда весь мир будет принадлежать народам. А всякая нечисть будет полностью уничтожена!»
— «Толкайте повозку», Клен!
— «Толкайте повозку до… до врат коммунистического рая!»
— Ах, Клен, слепой собирает персики.
— А слепая поймала большую рыбу — это чудо.
— Продолжай цитировать!
— Ты — фальшивый революционер!
И тут он застонал:
— О! Председатель Мао!
Ночь длилась бесконечно, пока мы в изнеможении не упали друг другу в объятия. Я собиралась завести разговор о Диком Имбире, но не представилась возможность. Честно говоря, я просто старалась избежать этой темы. Проблема стала слишком большой, чтобы ее можно было легко решить. Сейчас мы с ним испытывали друг друга. Прежде чем решить что-либо в отношении Дикого Имбиря, мне надо было разобраться в своих и его чувствах. Вместе с тем я опасалась, что ситуация выйдет из-под контроля. Я знала, что Дикий Имбирь может вмешаться в любой момент. У нее всегда было предчувствие чего-то плохого перед тем, как это случалось. И мне уже слышались те упреки, с которыми она на меня обрушится.