— Прекратить! — приказал этот голос. Кертис тут же узнал Александру. — Прочь! — скомандовала она.
Буря немного утихла, и Кертису удалось поднять голову и открыть глаза. Сквозь истончившуюся завесу перьев он различил силуэт губернаторши.
— Александра! — закричал он. — Я нашел Мака! Брата Прю!
Он умолк. На плечи Александры, которая стояла у входа и оценивала ситуацию, опустилось несколько воронов. Один приземлился на руку, и она рассеянно потрепала его по перьям рукой, унизанной кольцами.
— Он был… тут, — добавил Кертис, мрачнея по мере того, как до него доходило происходящее.
Александра, не глядя на мальчика, подняла руку так, чтобы сидящий на ней ворон оказался на уровне ее глаз. Птица неодобрительно каркнула, на что губернаторша спокойно улыбнулась и успокаивающе заворковала. Удовлетворенный услышанным, ворон снова перевел холодный взгляд на Кертиса.
— Что ты здесь делаешь, Кертис? — спросила Александра.
Заикаясь, мальчик ответил:
— Я про… просто шел и… ну, услышал плач и зашел, это, проверить.
Мак по-прежнему заходился рыданиями.
Александра стремительно и уверенно прошла вперед. Ворон слетел с ее руки. Женщина забрала Мака и принялась баюкать его, мягко успокаивая.
— Тише, — шептала она. — Ш-ш-ш.
— Вы… — начал Кертис. — Вы про это знали? — Ручеек крови стек по его лбу и запутался в брови.
Александра принялась покачиваться туда-сюда, не сводя глаз с ребенка, который потихоньку успокаивался.
— Вы про это знали? — повторил Кертис громче.
Его голос испугал Мака, и тот снова начал плакать.
Александра бросила на мальчика сердитый взгляд.
— Кертис, не кричи, — сказала она, покачивая малыша. — Ты и так достаточно его расстроил.
Ворон на плече Александры угрожающе щелкнул клювом.
— Но, — слабо возразил мальчик, — почему вы… как вы… Я ничего не понимаю, — подавленно закончил он.
Александра подарила ему полуулыбку и прошла мимо к пустой колыбели. Мягко уговаривая встревоженного малыша успокоиться, она положила его на мшистое дно кроватки, коснулась пальцем его губ и в последний раз прошептала “ш-ш-ш”, а потом вернулась к Кертису и взяла его под руку.
— Я была не совсем готова показать тебе это, Кертис, — сказала она, уводя его прочь от ребенка. — Но раз ты опередил события, у меня нет выбора. — В присутствии губернаторши облако воронов успокоилось, и многие вылетели из комнаты через отверстие в потолке. — Времена сейчас тяжелые, — продолжала Александра. — Тяжелые и смутные. Постепенно ты во всем разберешься, но сейчас я понимаю твое недоумение.
— По… почему вы мне не сказали? — спросил Кертис. — В смысле, вы же знали, зачем я пришел. Почему скрывали?
— Я не могла, — ответила губернаторша. — Подумай, каким ударом это стало бы для тебя, пока ты еще должным образом не освоился в Диком лесу. Нет, мне нужно было дать тебе немного времени, прежде чем рассказывать — и, поверь мне, я собиралась сказать. Мне хотелось, чтобы ты еще немного насладился празднованием, но это неважно: в конце концов, почему бы и не сейчас?
У входа Александра остановилась, повернулась к Кертису и, положив руки ему на плечи, посмотрела прямо в глаза.
— Иногда, — начала она, и мягкость в ее голосе уступила место металлу, — жизнь против воли ставит тебя в положение, в котором приходится мстить и использовать для этого любое оружие, какое только попадет в руки, — даже за чужой счет. Те подонки в Южном лесу поступили со мной именно так. Они лишили меня власти и достоинства. И я собираюсь не только получить все это обратно, но и отобрать у них то же, что отобрали у меня. Если меры, которые я принимаю, чтобы достичь цели, кажутся безнравственными или злодейскими, помни: все это лишь последствия их необдуманных решений. Понимаешь?
Кертис шмыгнул носом.
— Нет, не совсем.
Александра улыбнулась.
— Этот ребенок по праву принадлежит мне. Он обязан мне своим появлением на свет. Тринадцать долгих лет я ждала этого момента. Тринадцать горьких лет. Кертис, этот малыш станет ключом к моей — нашей — победе. Помнишь, чуть раньше мы с тобой разговаривали? О том, как будем править — ты и я. На руинах Южного леса. Мы вернем этому краю исконный порядок, восстановим естественный закон: я — королева, ты — моя правая рука. Помнишь?