Однако этот вой – явно сигнал о том, что что-то или кто-то был обнаружен, и, скорее всего, этот кто-то – он, потому что сигнал прозвучал чертовски близко.
Судя по всему, его пытаются выследить четверо, но зачем? Волков не интересуют одиночки - как правило, - если, конечно, не мозолить им глаза. Может, Даг нанял кого-то, чтобы поймать его? Такая мысль казалась Брэму абсурдной, ведь Даг всегда старался избегать чужих. Их труднее контролировать.
Какая идиотская ошибка – возвращаться этой дорогой. Нет, он вовсе не собирался соваться обратно в стаю. Это было бы самоубийством. Но жара в южных штатах, там, где весна уже закончилась, ему не нравилась, поэтому он повернул обратно, даже подумывал отправиться в Канаду. Ему хотелось туда, где много открытого пространства, а на юге с ним было не ахти. Надо было сразу идти на север, но первую пару месяцев он слишком туго соображал.
Это время в волчьем обличии так напугало его, что он заставил себя на целую неделю стать человеком, чтобы все обдумать, пока таскал еду с какого-то заброшенного, хоть и запертого, склада. Тогда он понял, что боится совсем одичать, что хочет обрести равновесие. Одиночки среди волков-оборотней явление нечастое, но встречающееся.
Вой послышался снова. Кто-то зовет остальных. Брэм собирался броситься бежать, но если им так хочется поймать его, расклад четверо против одного, будь то схватка или игра в догонялки. Значит, лучше встретить их лицом к лицу.
Выбор для омеги был не слишком привычный, но Брэму сейчас все было непривычно, он даже омегой себя не ощущал. Скорее, он чувствовал какую-то бесшабашность. Частично, наверное, из волчьего страха остаться одному. Может, он сумел бы снова стать частью стаи? Правда, надежды на то, что здешние волки станут обходиться с ним лучше, было мало. Едва ли такое заложено в природу тех, кто охотится на других. И все же он хотя бы узнает, какого черта им от него нужно, и попытается при этом остаться в живых.
Брэм осторожно потрусил в сторону, откуда донесся вой. Может, они сразу убьют его или искалечат, а может, просто прогонят с территории, которую считают своей.
Пора выяснить.
С холма подул утренний ветерок, и Брэм принюхался, нет ли опасности.
Только подойдя очень близко, он вдруг сообразил, что выла самка. Хотя волчицы среди оборотней, конечно, встречаются, но это все же большая редкость. Она не казалась такой уж страшной угрозой, и Брэм заметно расслабился. Хотя ему не хотелось вести себя, как зашуганный омега, и на все спрашивать разрешения, но драться, просто чтобы доказать свою крутость, желания тоже не было.
Когда он вышел из тени деревьев, волчица приветственно завыла: она сидела посреди поляны, насторожив уши – красивый темный зверь. Встав, она трусцой побежала к нему, виляя хвостом, как будто он как минимум ее давно потерянный брат. Глаза у нее оказались просто поразительного золотистого цвета.
Ее хотелось защищать, впрочем, в таком желании не было ничего удивительного. Хоть она и не из его стаи, но все же остается женщиной, а значит, имеет немалую ценность.
Ценность. Брэм растерялся. Где же остальные? Для самки бродить одной небезопасно. Волкам вроде Габриэля нравилось во всем контролировать своих волчиц, их могли даже убить за неповиновение.
Она что, и правда, собирается вот так запросто к нему подойти?
С наветренной стороны, словно из ниоткуда, кто-то рыкнул, и на поляну вылетел белый волк. Наверное, ее защитник, хотя Брэм и не собирался ничего ей делать, о чем тут же дал понять: остановился, стараясь держаться как можно дружелюбнее, и приветливо заскулил.
Волков явно было больше, но эти двое – белый волк подошел к волчице и, к ее явному недовольству, заслонил собой – угрозы не представляли.
Он еще раз заскулил, теперь уже настороженно, не зная, чего от него ждут.
Из-за деревьев показался третий волк, и хотя его запах Брэм не узнал, почему-то он казался смутно знакомым – такое случалось с родственниками. Волосы на загривке у Брэма зашевелились.
Волчица почувствовала перемену в нем, повернулась к тому, кто пришел последним, и тявкнула, словно говоря отступить. Что еще больше сбивало с толку.
В воздухе послышался еще один запах. Этот Брэм узнал сразу, конечно же, узнал, но поверить в то, что Этан здесь… Невозможно. Этан давно в безопасности, он никак не может быть с волками, которые охотятся за Брэмом.
«Мой кузен Трэй – убийца кошек». Голос Дага, объясняющего, откуда ему известно об Этане. Брэм выпрямился, зарычав, готовый броситься на волка, который пах так похоже на Габриэля – все эти волки явно связаны родственными узами, что, на взгляд Брэма, не обещало для Этана ничего хорошего.
Плевать, что их трое, нет, четверо, на одного. Если он справится с одним или двумя, у Этана будет больше шансов сбежать. Двоим, или даже троим волкам Этана не победить.
Брэм сосредоточился на том, кто наверняка должен быть Трэем, братом Габриэля, и уже приготовился напасть, когда между ними вдруг возникла волчица. Она завыла, а Брэм предупреждающе клацнул зубами, не желая делать ей больно, если без этого можно обойтись.
Белый волк тут же оказался перед самкой, и Брэм решил, что тот сейчас накинется на него. Но Трэй вдруг спешно попятился, хотя второй волк все еще загораживал собой волчицу: ту это явно раздражало, похоже, она хотела подружиться.
Брэм никак не мог угадать, о чем все они думают.
К его ужасу, запах Этана стал сильнее. Когда тот появился на поляне и направился прямо к волкам, подвергая себя такому риску, Брэм предостерегающе зарычал. Этан не обратил внимания и продолжил идти к нему, пока не опрокинул на землю. Прежде чем Брэм успел подняться и хоть как-то заставить того понять, что тут опасно, кот обвился всеми лапами вокруг него и навалился всей тяжестью, не давая подняться.
Боже, как же иногда нужно поговорить, но он не мог! Брэм пытался – рычал и скалился – показать Этану, что нужно действовать немедленно, но безуспешно, тот продолжал удерживать его. Это совсем не походило на агрессию. Наоборот, кот вел себя очень любвеобильно: мурлыкал, терся о Брэма лобастой головой, урчал, дрожа всем телом.
После стольких месяцев вынужденного одиночества Брэм чувствовал, что еще немного, и его переклинит от всего этого: ощущения опасности, злости и этого завуалированного объятия. Этан принялся вылизывать его морду: глаза, уши, снова и снова, пока Брэм не начал скулить, умоляя того выслушать.
Словно наконец осознав, что что-то не так, Этан слез с него, и Брэм встал, ошеломленный и растерянный, потому что волки так и не напали и Этан действительно был здесь. Он приготовился к драке и обнаружил… что волков на поляне нет.
Какого черта? Он снова перевел взгляд на Этана, пытаясь понять, что происходит. Может, у него глюки? Может, он сходит с ума? Волки что, испарились? Брэм шагнул в сторону и уловил их запах – доказательство их реальности. Волки были здесь, все четверо, и сбежали при появлении Этана.
Брэма затрясло, и на этот раз Этан приблизился к нему гораздо медленнее, один раз что-то по-кошачьи пискнув, будто приветствуя. Этан снова боднул Брэма головой, и хотя он не был силен в кошачьем, все же понял, что Этан рад его видеть. Вопросы «как» и «почему» – и присутствие волков – все это совершенно сбивало с толку. Этан снова навалился на Брэма, нежно вылизывая, и он не сдержался и радостно-вопросительно заскулил, греясь в тепле кошачьего тела и рокочущем урчании.
Постепенно его сердце успокоилось, хотя один бог знает, сколько на это ушло времени. Испуг и потрясение сыграли свою роль. Только тогда Этан перестал. Он чуть отодвинулся, желто-карие глаза как-то подозрительно уставились на Брэма.
А потом Этан лег на землю и стал перекидываться.
Брэму тоже захотелось обратиться, присоединиться к Этану и поговорить– он уже несколько месяцев ни с кем не разговаривал – но он сдержался. Наоборот, если бы он сразу понял, что у того на уме – за прошедшие три месяца его рефлексы притупились, и соображать он стал гораздо медленнее, – то попытался бы отговорить Этана от такого глупого шага. Но было уже поздно. Теперь, пока тот не превратится, остается только стоять на страже, на случай если волки вернутся.