— Звёздный день для нас обоих, да?
— Да. — Он умолк. — Шаффер прав в одном. Когда речь идёт о наследовании таланта правдоискателя, его гены побеждают.
Вот как выглядит настоящая любовь. Шаффер не распознал бы её, даже если бы она смотрела ему прямо в глаза.
— Я приму это к сведению.
Все шло наперекосяк. Почти наступил дедлайн, а у меня по-прежнему ничего не было. Шторм просто так этого не оставит. Будут последствия, а у нас почти не было защиты против его магии. Завтра мне придётся объяснить Ринде, что её супруг, скорее всего, замышлял её убийство. Моя злая бабка продолжала пытаться меня похитить. Леон не передумал стать киллером, когда вырастет. Дата испытаний была уже не за горами.
Я просто хотела отдохнуть от всего этого. Я хотела отложить это до завтра, потому что если я буду думать об этом слишком много, я рухну как разрушенное здание.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Мне представилась комната под ночным небом, огромная кровать; обнажённый Роган, его тяжесть на мне, ощущение его твёрдых мускулов; его чувственный взгляд; дурманящий вкус его магии, скользящей по моей коже и распаляющей мои нервы…
— Невада, — произнёс он с хрипотцой в голосе.
— Да?
— Иди быстрее.
Я побежала от него по ступеням. Он поймал меня на площадке и поцеловал. Я ощутила вкус Рогана: мужчина и кофе, вдохнула запах сандалового дерева от его кожи и почувствовала объятия. Магия ласкала мою шею, горячая и мягко бархатистая, а затем весь мир перестал иметь значение.
Утро наступило слишком скоро.
— Ты врёшь. — На щеках Ринды проступили красные пятна.
— К сожалению, нет. Все, что я тебе рассказала, подкреплено доказательствами и показаниями. Эдвард подтвердит свои слова. Он мне не врал.
Она отвела взгляд. Мы сидели на балконе второго этажа, как можно дальше от любопытных ушей. От вида боли на её лице мне становилось не по себе. Я отчасти убедила себя, что она должна была знать или хотя бы подозревать, что Брайан был во всем этом замешан. Я ошибалась. Она ничего не знала, и эта новость обрушилась на неё, будто тонна кирпичей.
— Почему? — спросила она ломким голосом. — Как? Как он мог поступить так с нами? Со мной и детьми?
— Он эгоист и манипулятор. Зрелые люди не сбегают от стресса и проблем. Мы с ними справляемся. В первый же раз, когда он сбежал, кто-то должен был его усадить и пояснить ему, как сильно все из-за него переживали. А затем привести его в чувства, чтобы он не сделал этого снова. Вместо этого, это поощрялось и вошло у него в привычку. Он боится конфронтации. Убить тебя и детей проще, чем встретиться лицом к лицу с Эдвардом или разбираться с вашим разводом. Ты ведь эмпат, Ринда. Ты знаешь его лучше, чем кто-либо другой.
— Я перестала, — прошептала она, глядя на меня загнанным взглядом.
— Перестала что?
— Я перестала его считывать несколько лет назад, после рождения Кайла. Безразличие было просто невыносимым. Я не могла этого вынести. Безразличие от него, издёвки от его родителей, разочарование от моей матери. Я отгородилась ото всех. Я не использовала свой талант годами.
Не использовать свою магию было все равно, что отсечь кусок своей души. По-видимому, ей и правда было больно знать, что Брайан чувствовал к ней. К их детям.
— Единственные люди, которых можно считывать без вреда это дети и… дети.
И Эдвард. Она почти это сказала.
— Мне не нужна эмпатия чтобы знать, что они чувствуют. Они мои малыши. Я вырастила их внутри себя и дала им жизнь. Они — часть меня и часть его. А он хочет их смерти. Как мне им об этом сказать?
— Я бы не стала этого делать.
— Я жалкий урод.
— Прошу прощения?
Ринда повернулась ко мне с покрасневшими глазами. Она была на грани слёз.
— Я дочь с бесполезным магическим талантом, разочарование для моей матери. Она любила меня, но не могла этого скрыть. Брошенная невеста. Никому ненужная из-за её сумасбродных генов. Жена, чей муж её не любил. Мать, не сумевшая передать своим детям правильную ДНК.
Так, разговор превратился в полную катастрофу. Я даже не знала, что сказать.
Ринда всхлипнула.
Я встала и принесла ей коробку бумажных платочков.
— Ты и понятия не имеешь, каково быть эмпатом. Люди смотрят на тебя, как на какого-то ужасного выродка.
Я подалась вперёд.
— Я внучка Виктории Тремейн.
Ринда отпрянула назад, словно я бросила на стол между нами ядовитую змею.
— Мне не нужно быть эмпатом, чтобы знать, что ты в ужасе. — Я улыбнулась.
— Я… Я не…
— Когда я в первый раз насильно заставила человека выдать его секреты, он свернулся на земле калачиком и расплакался. Он был опытным наёмником, но плакал, как обиженный ребёнок, потому что я вторглась в его разум. Поэтому у нас с тобой есть кое-что общее. Ты не разочарование для кого-то и не нуждаешься ни в чьём одобрении.
Она закрыла рот и села ровнее.
— Роган знает о предательстве Брайана?
— Да.
— Кто ещё?
— Моя семья, Корнелиус, Баг, Эдвард и его начальник охраны. Возможно, твоя свекровь.
— Что происходит сейчас?
— Мы делаем вид, что ничего не знаем о Брайане. Нам все ещё нужно найти вещь, которую они так жаждут. Они не остановятся, пока не остановят нас, или пока мы не положим конец всей их организации раз и навсегда.
Она встала.
— Мне нужно поговорить с детьми. Они должны знать, что не могут доверять своему отцу.
— Ринда…
Она ушла прочь.
Ладно, все прошло не так уж плохо.
Я поднялась и побрела через улицу к нашему складу. У нас оставались считанные часы до дедлайна, и я практически чувствовала, как утекает время. Это меня гложило. Мы должны были найти секрет Оливии. Я должна была его найти. Ринда и её маленькая семье не будут в безопасности, пока я этого не сделаю. Если Шторм не получит то, что он хочет, он начнёт мстить. Впрочем, он начнёт мстить в любом случае. Роган чуть не прикончил его в том ресторане, и Шторм этого так просто не оставит.
Для Ринды все пошло не так. В этом расследовании все пошло не так, точка. Эта единственная вещь должна пойти правильно.
Внутри, вопль Каталины резанул по моим барабанным перепонкам.
— Я не хочу об этом говорить!
Всякий раз, когда она расстраивалась, её голос взлетал до пронзительных нот.
Я свернула за угол.
— Каталина! — За ней бежала Арабелла. Матильда увязалась следом вместе со своим белым котом. Я и не знала, что она ещё была здесь.
— Я не хочу об этом говорить! — Дверь в комнату Каталины с грохотом захлопнулась.
— Не будь смешной! — возмутилась Арабелла.
— Что такое?
— Она удалила свой аккаунт в Инстаграме.
— Почему?
— Алессандро Сагредо. — Арабелла упёрла руки в бока.
— Он ей что-то написал? — Если он её чем-то обидел, я заживо сдеру с него шкуру.
— Нет.
— Тогда в чем проблема?
Арабелла вытащила телефон и сунула его мне под нос.
— Посмотри, как он выглядит!
Мужчине на фотографии было около двадцати, и он выглядел потрясающе. Квадратная челюсть; полный, идеально очерченный рот; прямой нос; узкие, почти зелёные светло-карие глаза под темными бровями. Лицо обрамляли густые шоколадно-каштановые волосы с дорогой стрижкой, подчёркивая сильные черты, обещавшие со временем стать точёными. Жизнь его ещё не потрепала, и лицо по-прежнему выглядело свежим, но наружу уже стала проступать жёсткость. Он походил на сына римского гладиатора, готового выйти на арену в первый раз. И он стоял, прислонившись к роскошному серо-голубому «мазерати».
— Он подписан всего на трёх человек в Инстаграме, — продолжила Арабелла. — И Каталину. Она проснулась с шестью тысячами подписчиков и из-за этого удалила аккаунт! Ну не дура?
— Каталина, ты собираешься выйти за него замуж? — на полном серьёзе спросила Матильда.
Дверь распахнулась, открывая Каталину. Она ткнула пальцем в Арабеллу.
— Не лезь не в своё дело, мелкая психопатка. И ты тоже, Матильда.