Он всё ещё пытался оставить мне выход.
— Я люблю тебя, — сказала я.
— Я тоже тебя люблю.
Телефон Рогана зазвонил в куче его одежды. Я села.
Он спрыгнул с кровати, нашёл телефон и ответил.
— Да?… Сейчас спущусь.
— Что такое?
— Адейеми Аде-Афефе ждет внизу. Она говорит, что мы в опасности.
Адейеми Аде-Афефе была низенькой, чернокожей девушкой моего возраста. Я почитала об их семье после того, как Роган впервые о них упомянул. Они происходили из нигерийского народа йоруба, и имя их Дома переводилось как «коронованные ветром». Адейеми была одета в белую блузку и синие джинсы. Геле, головной убор из мерцающего серого и голубого шелка цвета ясного неба, покрывал её волосы, венчая её голову замысловатым узлом. Она смотрела на мир большими карими глазами за тонкой оправой очков, и сразу было понятно, что если она улыбалась, всё её лицо озарялось. Сейчас она не улыбалась.
— Вы должны уходить. — Она сделала резкий взмах рукой. — Уезжайте и эвакуируйте город.
Сержант Харт, Ривера, Баг, Роган и я собрались вокруг неё внизу.
— Что случилось? — спросил Роган.
— Шторм собирает ветры в одном месте. Вам нужно уходить.
— Я думал, Адеперо сказал, что вы не желаете вмешиваться, — заметил Роган.
— Нет, отец сказал, что мы подумаем. И мы подумали. Мы не станем помогать тебе сражаться в личной войне, но это намного её превосходит.
— Насколько все плохо? — спросил Роган.
Адейеми поправила очки.
— Это будет худшим торнадо на нашей памяти. Он сравняет эту часть города с землёй. Да что там, он может сравнять с землёй весь город. Я не уверена, что кто-нибудь выживет.
— Это будет F4? — спросил Ривера. — F5?
— Скорость торнадо F5 более двух сотен миль в час, — фыркнула Адейеми. — У этого же она перевалит за три сотни. Этот шторм будет отрывать здания от фундаментов, швыряться машинами, как бейсбольными мячами, и с корнем вырывать деревья. Он будет гнуть металл, обрывать линии электропередач, и рыть траншеи. Мне нарисовать картинку или вы и так поймёте?
Я вышла на улицу. На небе клубилась плотная завеса темных облаков, закрывая собой звезды. Порывы ветра растрепали мне волосы, и я поспешила вернуться в здание.
— Ты сможешь с ним побороться? — спросил Роган.
Адейеми неуверенно повела плечами.
— Погодные заклинания требуют времени и подготовки. Атмосфера обёрнута вокруг нашей планеты как большое одеяло. Она непрерывна и в ней все связано. Если ты создаёшь дождь в одном месте, в другом непременно будет засуха из-за нехватки дождя и влаги. Разворачивающийся снаружи ужас — это результат недель работы. Шторм работал с погодными кругами минимум месяц. Использованные заклинания настолько сложные, что понадобятся дни, чтобы просто правильно нарисовать все круги. Я могу ему помешать, но не смогу его остановить. Сейчас уже никто не сможет.
— Так вы знали, что он это делает? — спросила я. — Почему вы ничего не предприняли?
— Потому что одно дело создавать погодные условия для шторма, и совсем другое — сам шторм. — Адейеми сжала руки в кулаки. — Я не думала, что он на это пойдёт. Никто из нас не думал… Количество жертв будет катастрофическим. Это будет чрезвычайная ситуация национального масштаба.
— Почему сейчас? — поинтересовался Ривера.
Хотя бы это было очевидно.
— Александр знает, что файлы у нас, — пояснила я. — Он понимает, что рано или поздно мы их расшифруем, и что Брайан сейчас совершенно бесполезен в качестве козыря. Шторм хочет нас похоронить. Если все мертвы и город в руинах, никому не будет дела до заговора. Сможем ли мы доказать, что торнадо — это его рук дело?
Адейеми покачала головой.
— Только если застанем его на горячем. Погодные заклинания невозможно отследить, как и любую другую магию. Можно выдвинуть предположение, но предположения не достаточно, чтобы привлечь к ответственности перед судом или Ассамблеей. Вам нужно решать сейчас же. Мы теряем время.
Трое мужчин смотрели на Рогана, и на их лицах читался один вопрос: что нам делать?
Он посмотрел на Адейеми.
— Сколько у нас есть времени?
— Час, — ответила она. — Возможно, я смогу выиграть вам ещё минут тридцать.
— Мы нанесём удар первыми, — сказал Роган со свирепым лицом.
Ривера ухмыльнулся.
Роган повернулся ко мне.
— Какова позиция Дома Бейлор в этом вопросе?
Следует ли мне сходить посоветоваться с семьёй?
Они все смотрели на меня. До меня дошло, что я была главой Дома. Я должна принять решение сейчас.
— Дом Бейлор окажет всю необходимую помощь Дому Роганов во время операции и после неё.
Роган ухмыльнулся.
— Спасибо. Харт, мне нужны планы семейного поместья Штормов.
Харт развернулся и ушёл.
— Ривера, объявляй подъем. Я хочу видеть всех в полной боевой готовности через десять минут в гараже, а командиров — в переговорной.
Ривьера выбежал.
— Баг, забирай мисс Аде-Афефе и предоставь ей все, что может понадобиться для начала работы, затем поставь в известность Диану с Корнелиусом и Ринду Чарльз.
Роган вытащил из кармана мобильный.
Я побежала на склад. Позади меня, Роган произнёс в трубку.
— Ленора, у нас проблемы.
Я прибежала домой. Было начало двенадцатого, и на кухне горел свет. Я нажала кнопку на интеркоме и сказала:
— Жду всех сейчас же на кухне.
Через двадцать секунд мама, бабуля Фрида, Берн, Леон и Каталина собрались вокруг меня.
— Шторм создаёт ураган, который обрушится на Хьюстон через час, — сообщила я. — Все будет уничтожено. Я не знаю, выдержит ли его склад. Наш единственный шанс — поразить его первыми. Роган спросил у меня, что мы будем делать. Я ответила, что мы будем драться.
За столом воцарилась тишина.
— Если кто-то желает эвакуироваться, то сейчас самое время, — сказала я.
Никто не проронил ни слова. Я посмотрела на Каталину. Моя сестра оскалила зубы. Такое выражение я бы ожидала увидеть от Арабеллы.
— Я буду драться.
— Третье правило, — напомнил Леон. В «Детективном агенстве Бейлор» было всего три правила, и последнее было самым важным. В конце дня нам не должно быть стыдно посмотреть своему отражению в глаза.
Я разглядывала их лица, смотревшие на меня с суровой решимостью. Бейлорам приходилось стратегически отступать, когда того требовал случай, но когда нужно было дать отпор, мы не сбегали.
— Берн, ты сделал резервное копирование?
Он кивнул.
— Все наши деловые записи хранятся на сервере в Сан-Франциско. Наши личные данные тоже — фотографии, копии документов и все прочее.
— Тогда действуем, как если наш дом будет уничтожен. Каждый берет только то, без чего не сможет жить. Собираемся здесь через пять минут и идём на брифинг к Рогану.
На лице Каталины отразился шок. До неё наконец-то дошло.
— Но здесь все наши вещи. Вся наша жизнь здесь, — пролепетала сестра. У меня сжалось сердце от её голоса.
Мама улыбнулась.
— Это просто вещи, милая. Мы обзаведёмся новыми. Идём. У нас нет времени.
Семья разбежалась по своим комнатам.
Я вскарабкалась по лестнице в свою мансарду. Вся моя жизнь была в этой комнате. Последние отголоски моего детства. Если мы провалим операцию, и даже если нет, все это могло все равно исчезнуть. Я оглянулась вокруг. Все мои маленькие сокровища: мои фотографии, мои книги, плюшевая собачка по кличке Тринити, с которой я возилась ещё ребёнком, и которая теперь стояла на полке… Что мне делать? Что взять?
Слишком много всего. Я схватила нашу фотографию. Ей было лет десять; мама, папа, бабуля Фрида, мои сестры и кузены на одном снимке. Я вытащила его из рамки, свернула, сунула в карман и двинулась к двери.
Черт.
Развернувшись, я опустилась на колени и вытащила ящик из-под моей кровати. Внутри поблёскивала «Слеза Эгейского моря». Я одела цепочку на шею — это было самым безопасным местом, которое мне пришло в голову, — спрятала прекрасный камень за пазуху футболки и побежала вниз.