– Меня взяли! – Я на огромной скорости влетел на кухню. – Мам, я поступил!
Мама стояла у раковины и мыла посуду с безразличным выражением лица. Она ничего не ответила.
Я взял из ящика полотенце, вынул сковородку из сушки и стал ее вытирать, стараясь не оставлять разводов.
Когда мама наконец сняла перчатки и положила их на место, я снова сообщил ей свою новость:
– Я поступил.
– Поступил?
– В Кардиффский, на факультет гражданской инженерии. – Я закинул полотенце в стиралку, закрыл дверцу, и рукавом рубашки протер отпечатки, оставшиеся на ручке.
Мама прочистила горло и стала раскладывать на столе клеенку:
– А Уилл?
– Уилл? – поморщившись, переспросил я. – Он ведь уже говорил. Он поступил в Оксфорд, как ты и хотела.
– Да. – Мама протерла едва заметное пятнышко на столе.
– А я – в Кардиффский.
Да в чем дело? Разве я не заслужил хотя бы улыбки? Я опустился на стул напротив нее и стал изучать свои ногти.
– Ты быстро освоишься, тебе ведь нравится хозяйничать. У тебя будет идеальный порядок.
Как будто я когда-то предпочитал бардак. Я и так это знаю. Я взглянул на ее руки: от постоянной работы кожа на костяшках давно огрубела. Закатанные рукава обнажали шрамы и отметины. Я тут же отвел взгляд, а мама отпустила рукава до самых кистей, по-прежнему не глядя на меня.
Она снова прокашлялась:
– Я надеялась, что…
– На что?
– Что ты не поступишь, – промолвила она наконец и только тогда оторвала взгляд от пола, посмотрев мне прямо в глаза, – я не хотела, чтобы учеба тебе мешала.
У меня на лбу выступила испарина.
– Мешала? Чему?
– Ты ведь знаешь, что я не могу тебя отпустить. – Ее глаза выражали протест. – Ты будешь слишком далеко от брата, когда ты ему так нужен.
– Но… ты же сама позволила ему поступать так рано.
– Я хочу, чтобы ему было комфортно, – резко ответила она, – даже…
– …даже за счет меня. – Я почувствовал, как меня начинает душить горечь и разочарование. Судорожно сглотнув, стараясь сдержать соленые слезы, я ответил: – Я еду в Кардифф.
– Я не стану платить.
– Папа заплатит.
– Ха. Он даже семью свою содержать не может, да и к тому же помогает Уиллу с…
– Тогда я устроюсь на работу.
– И как тогда ты собираешься посещать занятия? Не глупи. – Она придвинулась и взяла меня за руку. Ее ладонь была ледяной. – Бен, в глубине души ты и сам знаешь, что не сможешь оставить своего брата. А если с ним что-нибудь случится? – Ее глаза-щелочки сверлили меня насквозь. – Я с ума сойду, если что-то случится.
Всего лишь на какое-то мгновение ее взгляд упал на ящик комода, в котором хранилась целая куча таблеток: анальгетики, снотворное, антидепрессанты.
– Я люблю тебя, Бен, но мы должны позаботиться и о твоем брате. Не только я за него в ответе, но и ты.
– Ты сама могла бы переехать в Оксфорд. – Я только глянул на нее, но уже знал, что она скажет.
Мама охнула:
– Переехать?
В последнее время она едва выходила из дома. Он был ее крепостью, ее стерильным вакуумом. Только здесь мама чувствовала себя в безопасности.
Она покачала головой:
– Я куплю тебе машину. Подумай об этом. И ты мог бы устроиться механиком. Все равно, в конце концов, это и будет твоя профессия. Да и заработать немного сможешь во время учебы.
Чувствуя себя совершенно сломленным, будто столетняя развалина, я достал из кармана письмо из университета, смял его и выкинул в мусорку.
Только тогда мама наградила меня улыбкой:
– Ты хороший сын, Бен. Не знаю, что бы я делала без тебя. Большинство ребят твоего возраста не отличаются и десятой долей твоей ответственности. Хорошо я тебя воспитала, да?
Я только кивнул, схватил скейтборд, что стоял рядом с дверью, и буркнул через плечо:
– Буду к обеду.
– Бен, ты нам нужен. Помни об этом. – Ее голос задрожал, и я оглянулся. Она снова закатала рукава и показала мне свои запястья. Смотри, Бен, смотри, к чему приводят наши ошибки.
Как? Как я мог объяснить Лиззи, что происходит у меня в душе? Сможет ли она понять? В конце концов, она ускорила шаг и пошла с Кармен, оставив меня наедине с самим собой.
Моя нога с громким плеском опустилась на песок. Там, где мы шли еще совсем недавно, уже образовывались лужи, и в них отражалось свинцовое небо. Туман почти расступился, и мы стали замечать нечеткие следы других команд. В них тоже набиралась вода.
– Уилл, когда там прилив? – Мне не удалось скрыть волнение в своем голосе.
– Еще не скоро, – он махнул рукой, даже не посмотрев на часы, – таймер пока не сработал.
– У нас… было… полтора часа. – Грейди тяжело дышал.
– Так сколько у нас осталось?