— Что ты с ними сделал? — крикнул Крис. Он не успел прыгнуть, Минаев сбил его спокойным, ровным голосом:
— От вас зависит — смогут они двигаться или так и останутся паралитиками.
— Что мы должны сделать, чтобы ты дал им антидот? — почти спокойно спросил Юнг.
— Как люди мудреют, столкнувшись со смертью, — поднял Минаев взгляд на остроносого. Тот не понял, но на всякий случай засмеялся.
«Кретин», — вздохнул Минаев.
— Твой друг прав, — обратился он к Крису. — Нервно-паралитический газ… Как он действует, вы испытали на себе. Неприятно ведь, когда у тебя тело вдруг исчезает, правда? Сам я не пробовал, но в инструкции об этом довольно подробно… Так вот, если вовремя не ввести человеку антидот, он так на всю жизнь и останется без тела, даже говорить не сможет, только глазами хлопать, есть с ложечки, ходить под себя. Вы антидот вовремя получили, чувствительность к вам уж минут пятнадцать как вернулась, хотя вы и пытаетесь это скрыть. А вам надо думать о том, как своих друзей из этого овощного состояния вывести, а не о том, чтобы на меня нападать!
Глаза его потеряли прозрачность. Злился, что ли? Или скучал? Перебьет он их всех сейчас от скуки и ляжет спать, подумал Крис.
— Ладно, сколько у нас времени осталось?
— Минут пятнадцать, не больше.
— И что мы должны сделать?
— Сыграть в старинную пиратскую игру, — оживился, сел поудобнее Минаев. — Хождение по доске называется.
Откатился на своем кресле. Сделал знак. Остроносый и второй охранник развернули Криса и Юнга в инвалидных креслах и подкатили вплотную к аквариуму. Акулы монотонно плавали там из угла в угол, как недокормленные хищники в зоопарке.
Минаев нажал что-то за своим столиком с пультами. Аквариум задрожал, двинулся, поехал в сторону с куском стены.
Солнце, соленый запах океана, ветер, крики птиц ослепили Криса и Юнга. Они зажмурились, а когда глаза открыли, увидели прямо под собой ту самую бухту, в которой втроем болтались накануне, только очень далеко. Бухта внизу казалась отсюда голубой песочницей во дворе двадцатиэтажного дома.
Откуда-то снизу появился кончик доски — довольно толстой, гладкой, белой, свежеструганой, сантиметров сорок шириной. Доска выдвинулась со скрипом, как телескоп, — три метра, пять, восемь, задрожала над синим кружком бухты.
— Что мы сделать-то должны? — переводя взгляд с белой жердочки на синий кружок бухты под ним и обратно, спросил Крис.
— Дойти до конца доски и вернуться, — ткнул его в спину Минаев.
— У пиратов человек за борт шел падать, — напомнил Юнг. — В мешке и со связанными руками.
— Ну мы ж не пираты. И вообще, это дело сугубо добровольное. Право выбора за вами. Можете и не ходить никуда.
— Но тогда ребята останутся на всю жизнь паралитиками?
— А вам-то что? Кстати, — щелкнули сзади замочки, — у меня вот тут сорок тысяч, обещанных вам фирмой «Артур». И от меня столько же. Итого — восемьдесят. Поскольку ваши друзья вполне могут и не вернуться, по договору все вам достанется. Не желаете посмотреть?
Передал тонкий «дипломат» остроносому, не дожидаясь ответа. Тот сунул раскрытый чемоданчик с серыми пачками между Крисом и Юнгом.
Те не глядя вытеснили остроносого с чемоданчиком.
— Какие гарантии, что, если мы вернемся, ребята получат антидот?
— Тот, кто вернется, сам увидит, — туманно пообещал Минаев. — Ну? Кто первый?
Юнг встал, но Крис удержал его. Что-то тихо сказал. Тот возразил. Крис настаивал.
— Э-э-э! — окликнул их Минаев. — Не вздумайте жульничать. Тут каждый сам за себя. Доходит до конца доски и… возвращается, никакой взаимопомощи. И давайте поскорее, пока я не передумал.
Крис ступил на доску.
— Эй, — вновь позвал его Минаев.
Крис обернулся.
— Высота — тридцать метров. Плотность воды равна плотности асфальта.
— Это к чему?
— Падать будет больно.
Крис сделал шаг. Смотреть старался только на доску, какая она гладкая, в прозрачных слезках смолы. До середины дошел незаметно, случайно отвел взгляд, увидел далекую синюю лужицу бухты, покачнулся, доска задрожала.
Выровнялся, еще два шага сделал, доска прогнулась. Вот же он — край, нужно только быстро добежать, перебирая ногами, и вернуться. Еще шаг — смотреть только на доску. Птицы, сообразившие вдруг, что над головами их и гнездами кто-то гуляет, снялись с места, захлопали крыльями, пронзительно крича, и закрыли маленькое синее донышко, куда нырнуть, все равно как об асфальт грохнуться с двадцатого этажа.
В этот самый момент доска вдруг стала уходить из-под ног Криса, гнуться, опускаться под его тяжестью, и вот он уже едет по ней, как по горке, а она от этого прогибается еще больше, круче становится, и Крис просто падает вниз, едва касаясь ногами гладкой и узкой деревяшки.