Держась за бок, доковылял до частокола, осторожно перевалился через него, вернулся через час и высыпал из рубашки перед очагом ком слипшихся улиток, несколько связок зеленых бананов, кучку смутно знакомых, крепеньких плодов — зеленых с красно-желтыми кончиками.
— Что это? — подкинул на ладони плодик Юнг.
Встретив угрюмое молчание со стороны Светы, он все время отсутствия Тартарена прошагал вокруг сруба с дротиком на изготовку, готовясь к новому нападению дикарей и погружаясь в путаницу яви и сна минувшей ночи, где так жгуче льнуло к нему зеленоглазое явление, лицом и гибкостью движений очень похожее на Светку.
А Светка, не подозревая о грезах Юнга, сидела возле буйно горевшего, несмотря на жару, очага, держалась за обожженную ладонь, покачиваясь из стороны в сторону, дрожала от сжигавшего ее внутреннего холода.
— А черт его знает, — беззаботно куснул непознанный плод Тартарен. — Может, авокадо. А может, и папайя. Я к экзотике всегда был равнодушен. Счас бы курицу. Или стейк с кровью.
— Ничего, — жуя мгновенно пересохшим ртом нечто жесткое и без вкуса, одобрил Юнг.
Понюхал плодик. Запах сладковатый, пряный. Подозрительно знакомый запах.
Света взяла тропический фрукт, сжала обожженной ладонью, засмеялась тихо:
— Снежок.
— Что? — не понял Тартарен.
Света встала, подошла к роднику, зачерпнула половинкой кокоса воды, полила тонкой струйкой на авокадо-папайю. Удивилась:
— Не тает…
— Жар у нее, что ли?
— Непохоже. — Юнг подошел, положил пальцы Свете на лоб.
Улыбнулась, щеку в ладонь Юнгу пристроила.
— Лоб холодный.
— Слушай, а чем это здесь пахнет? — потянул носом воздух Тартарен.
Юнг вспомнил, почему ему знаком этот запах. Так пахли его ладони, когда он отряхивал пыльцу со своих ног там, наверху.
Юнг догадался повернуть лицо девушки к свету.
Глаза были неподвижны и широко открыты. Зрачки расширились, закрыли зелень радужки.
— Косячок, — поднял Тартарен у очага обожженный банановый лоскутик. — Обкурилась до глюков. Ты, что ли, ей траву дал?
— Да ничего я ей не давал!
— Тогда откуда…
Светка отшатнулась от Юнга. Чуть присела. Закрылась руками крест-накрест.
— Где она ее прячет? — шагнул к ним Тартарен. — Надо обыскать ее, что ли.
— Не трогай, — выставил руку, как оттолкнул, Юнг. — Я сам.
Он мягко попытался развести ей руки.
Она сжала их крепче. Подбродок к груди прижала, затряслась.
Юнг ухитрился все же тронуть карман на груди. Скользнул рукой вниз к джинсам.
Светка тут же упала на песчаный пол, скорчилась, голову руками закрыла.
Юнг наклонился, бормоча: «Тише, тише, чего ты».
Светка руки опустила, сказала вяло, равнодушно, сонно:
— A-а… делайте что хотите. Только не бейте.
Расстегнула пуговку на джинсах. Молнию дернула.
Потянула вниз.
Мелькнула белая полоска кожи над синевато-черным хохолком волос.
Юнг ухватил Свету за руки, насильно потянул джинсы с трусиками вверх.
— Да-а, — протянул озадаченный Тартарен. — Ну и жизнь у девчонки была.
— Ну я им сейчас устрою наркотрафик! — разозлился на кого-то Юнг. Распорядился: — Тартарен, присмотри за ней!
Подбежал к Тёминой сумке. Порылся. Достал коробку охотничьих спичек.
— Э-э-э… Ты куда.
— Я им такой косячок забью, мало не покажется.
Юнг подхватил веревку, лук и стрелы. Выскочил из дома, побежал к частоколу.
Подошли с двух сторон — Крис, слегка шатаясь, держась за голову. Тёма, в своих фазаньих перьях и тушках похожий на зажиточного индейца. Гена Жариков, то и дело задирающий голову вверх — к столбу серого дыма.
Форт был цел и невредим. Горело в горах. Как раз над ними.
— А Катя где? — спросил Тёма Криса так, будто пригласил его на вечеринку с девушкой. А он пришел один.
— Там, — махнул рукой вниз по реке Крис. — На нас напали.
Таким Криса Тёма еще не видел. Не то чтобы тот растерялся. Только все показное его факирство улетучилось. Он был зол и собран. Эспаньолка торчала вперед как клинок.
— Слушайте, а чего это там горит? — поглядывая на дым, спросил Гена. — Чего это?
…— Тартарен, собирайся, выходим, — вытряхивая содержимое Тёминой сумки, выбирая рогатку с резиной получше, распихивая голыши по карманам, говорил Леше Крис.
Свету он не заметил. Она стояла у очага, обхватив себя за плечи. Не тряслась уже, не бредила. Заметила отсутствие Кати.
— Эй, подругу где потерял?
— Ее захватили. Мы идем за ней.
— Кто это — мы, капитан? — поинтересовался, стоя в дверях, Гена Жариков. — Ты что ж, из-за бабы под удар всю команду готов поставить?