— Она водит как Кесума, — неожиданно сказала экстрим-оператор. — Даже лучше. Но Кесума училась этому много лет. Потом много лет летала. Кесума участвовала в боях, от её лётной техники зависела её жизнь. Лили год назад получила права!
— У неё талант. Яна, я тебя не успокаиваю. Я правда думаю, что ты преувеличиваешь. Сравни Сашку с любым его сверстником — да он же бык, мужик, таких подростков не бывает! И я думаю, что он тоже может вот так спрыгнуть с дерева.
— У него нормальная скорость реакции.
— Ему всего пятнадцать. И матери прайдов не впускали его спать в гнездо.
Янина опустила веки.
— Вот это хуже всего.
Лицо Анжелы мгновенно стало серьёзным, почти сумрачным.
— Яна, ты ведь и сама… — она замялась, — и твоя дочь… Почему ты отказываешь Лили в способности…
— Отказать Лили в способности нельзя, — сухо сказала Янина. — Но я слишком хорошо понимаю, что она означает.
Майк лучился счастьем. Даже стёртые в кровь ноги и расцарапанное колючками лицо не портили ему настроения. Зато настроение портилось у Лилен: неумение парня ходить джунглями её убивало. Сама она едва не прыгала по веткам, нукты с энтузиазмом помогали, и половину свежекупленной майковой мнемокарты занимала Лили Марлен, Диана-охотница, Фрейя в компании сотни Фафниров, юная Кали со сворой адских собак.
Макферсон сравнивал её и ещё с кем-то. Но об этих духах и божествах на лекциях по культурологии не читали, и языколомных имён Лилен не запомнила. Майк приходил в бешеный восторг, вспоминая новые мифы, озвучивал громогласно, чуть не захлёбываясь. Лилен делала постное лицо, но минуту спустя забывала о том, что собралась дуться. Приятно, конечно. И всё-таки лучше б не надо.
Ей неожиданно пришлось решать всё и за всех.
«Мы твои родители, — тихо, очень ровно сказала мама. — Мы всегда на твоей стороне».
Что-то в этих словах звучало странное. Стальное.
Не семейное.
Сторона, которую принимают мастера биологического оружия…
«Если ты действительно хочешь быть актрисой… боюсь, другой режиссёр Уралфильма не предложит тебе контракта. Тебе придётся пытать счастья на Земле».
«Почему Уралфильма?» — недоумённо спросила Лилен.
«Так он тебе ещё не сказал?»
Проклятый Макферсон получил приглашение от семитерранской студии. И принял его. И словом не обмолвился Лилен.
«Он собирался, — примиряюще говорил отец, пока она кипятилась. — Как раз сейчас».
…Лилен дулась до сих пор. Нукты чуяли её настроение и метались вокруг иссиня-чёрным шипастым вихрем, рычали и свистели, пытались дознаться, отчего маленькая мягкокожая женщина так зла. Не следует ли доставить ей удовольствие, кого-то убив?
Папа с Майком пришли к полному взаимопониманию.
— Я работал в чистой цифре, — рассказывал Майк, пока камера в его руках оглядывала окрестности. — Лет в шестнадцать. Это очень увлекательное занятие для подростков. Конечно, есть интересные работы, Бо Лонг, к примеру, уже тридцать лет не выходит за рамки чистой цифры, но для этого нужно иметь определённый склад характера. И определённую эстетику. Я понял, что для меня это тупиковый путь…
Дитрих что-то спросил, солидно и благожелательно. Лилен не разобрала слов, занятая довольно кровожадной безмолвной беседой с альфа-самцом прайда Ладгерды.
— Конечно, полностью живое кино давно в прошлом, — ответил юношеский тенорок Майка. — Но оно должно выступать как цель. Которую невозможно и не нужно достигать. Плодотворен только синтез. А можно подняться как-нибудь над ветками, чтобы взять радиус по максимуму?
И потом он рассказывал, как снимали в прошлом — не трёхмерное пространство на несколько метров вокруг, а один плоский прямоугольник, и даже редакция угла была невозможна, не говоря уже о замене объектов внутри кадра. Приходилось переснимать, делать множество дублей, но это было высокое искусство со своей спецификой. А ограничения, которые накладывает техника, только стимулируют воображение. Дитрих слушал с интересом, уточнял.
«Мы хотим, чтобы ты смогла реализовать себя», — сказала мама.
Лилен всегда полагала, что самореализация человека — это его личное дело. Теперь она чувствовала себя отвратительной эгоисткой: чтобы избежать проблем и не ставить родителей в зависимость от своих желаний, она должна была бросить так замечательно начавшуюся карьеру и провести остаток жизни соцпсихом.
«Решай», — сказали они.
— Понимаете, — соловьём разливался Майк, — в любом случае приходишь к необходимости создания персонажа. Сначала делаешь внешность. Потом понимаешь, что у него есть характер. И в итоге получаешь ту же символ-модель, только неживую. Нарисованную. Сколько символ-моделей ты можешь создать, не повторяясь? Природа куда изобретательнее тебя… с пейзажами так же. Можно сделать ярче, чётче, но разве придумаешь новое небо? На Альцесте или на спутниках Сатурна, но прототип обязательно найдётся…
Лилен фыркнула. Вспомнилось, как один незамутнённый сокурсник рассказывал про ночное небо Альцесты. Вытаращив глаза: «Там полнеба звёзды, а другие полнеба — х**!»
Впрочем, если уж так хочется увидеть Галактику извне, можно отправиться к Магеллановым облакам.
Лилен прыгнула на спину альфы, вцепилась в гребень и попросила поднять её на секвойид — тот, огромный, с высохшей веткой у самой вершины. Майк внизу благоговейно ахнул, провожая её двумя взглядами — собственным и запечатлевающего сенсора.
Порыв ветра едва не столкнул Лилен с ветки. Альфа, обвив хвостом истончившийся ствол, поддержал её лапой. Отсюда, с высоты, открывалась панорама залива — мыс Копья, полоса пляжей, коттеджный посёлок, лес.
«Вся красота мира» — отдалённое, искажённое эхо страха. Раса ррит давно и безнадёжно выпала из разряда опасностей космоса. Ареалу человечества грозят другие опасности.
Древняяя Земля. Homeworld, колыбель цивилизации, драгоценное Сердце Ареала.
Седьмая Терра, Урал. Могущественнейшая колония.
…Лилен всегда гордилась тем, что её родители — не обычные люди, что они одарённые, незаменимые, мастера по работе с биологическим оружием, и пусть, как кажется, питомник находится в сущей глуши, но их работа имеет значение для всего человечества.
Она впервые сожалела об этом.
«Ты можешь ехать с Майком, — сказал папа. — Работать на Уралфильме. Тогда мы с мамой будем предпринимать шаги в том же направлении, к Терре-7, будем заодно с Игорем. Но тогда может случиться, что Земли больше никто из нас не увидит. Никто не знает, сколько продлится противостояние и чем оно кончится… Ты можешь расстаться с Майком и попытать счастья как актриса на Земле. Это сложнее и тяжелей, но после «Кошек» у тебя есть что предъявить. И тогда, соответственно, мы займём нейтральную позицию. Я, конечно, не предам Игоря, но своим делом он будет заниматься один».
В голове не укладывалось, что от неё, соплюхи, может что-то зависеть. Тут, на любимом насесте над полуостровом, Лилен казалось, что всё это не всерьёз. Ну не может так быть. Южный материк Земли-2, глушь и тишь, море и солнце… тоже мне, большая политика.
Папа помахал ей снизу рукой — «спускайся».
«А вы сами как хотели?» — спросила тогда Лилен, глядя пасмурно.
Дитрих вздохнул.
«Мы пока только думали, — ответил он. — Я ничего не имею против уральцев, Игорь — мой друг, местер Ценкович лично сделал много добра твоей маме. Но это другая культура. Другой образ мысли. Древней Земле противостоит не ещё одна Земля, а нечто совершенно иное… Нам трудно принять решение».
Другая культура.
Альфа учуял соображения Лилен и не понял их.
Та усмехнулась.
Майк сделает ей имя и славу. Майк носится с ней как с писаной торбой. Никто больше так не будет. И без квёлого этого эльфа куковать Лили Марлен на ролях бесчисленных блондинок… Она не из тех, кто безраздельно предан искусству и согласен корпеть на рутинной работе. Она хочет блеска.