Но квазициты не растут на Урале. Не растут точно так же, как на Земле. И на продукцию Третьей Терры не наложен запрет, как и на продукцию всех фирм, занимающихся производством биопластика нелегально.
«Они же знают, что все семь подрядчиков на Третьей – наши подставные, – думает Элия, терзая подлокотники кресла. Взгляды из голограммы то и дело соскальзывают с непроницаемого лица Кхина на подвижные и неверные, как тень, черты Ценковича. – Чего они добиваются?»
– Квази, не квази… – вполголоса бурчит Батя, – государство суверенно над своими природными ресурсами. И экономической деятельностью. Губернатор… или кто он теперь, «ио» президента? Короче, местер Хао имеет полное право национализировать нашу лавочку. Чему Земля будет очень счастлива.
– Пусть национализирует, – неожиданно говорит Ценкович. – Местер Хао наш давний друг и партнер. Как и адмирал Дьюи. Местра Ратна?
Она сидит на противоположном конце стола – там, на Урале. Черная как ворона, кажущаяся необычайно маленькой. Суровый рот сомкнут, точеное лицо неподвижно. Данг-Сети Ратна, ведущий специалист, спешно вызванная в столицу из Райского Сада, тотчас же, как только в правительстве поняли, что положение осложняется с каждым часом, а местра Надеждина в ближайшее время не сможет включиться в работу.
Должно быть, Данг счастлива.
Она ждала этого тридцать лет.
– На Третьей Терре только одна оперативная группа, – чеканит Ратна, подымая узкий золотой лик. – Я не могу всецело положиться на Лазурь. Однако местер Хао, как и местер Дьюи, за прошедшие годы получил представление о наших возможностях. Полагаю, его личного здравомыслия достаточно, чтобы принять правильное решение.
Ценкович кивает одними веками.
– Там флот Люнеманна, – напоминает он.
– Ну не совсем же он идиот, – басит Кхин. – Когда подойдут земные корабли, его там уже не будет.
– Увидим, – не соглашается Элия.
– Угу…
Пусть Третья Терра, получившая статус квазигосударства, национализирует добычу квазицитов. Перемены коснутся документации, отчетности, но по сути не изменится ничего. Планета уже давно стала колонией не Земли, но Урала, и Лю Хао – доверенное лицо триумвирата, и командующий гарнизонным флотом готов выйти из подчинения министру колоний.
Тускло поблескивают звезды на плечах: адмирал Сенг наклоняется, протягивает руку над столом, прося слова.
– Я слушаю.
– Местер Кхин, – глухо говорит щуплый седой азиат; жилы выступают над воротником, – я рискнул действовать без вашей санкции. Полагаю, времени мало.
Он делает паузу, ожидая ответа премьера, но тот молчит.
– Браконьеры возле Третьей Терры вновь активизировались, – объясняет Сенг. – Это не одинокие корабли, а целые бригады, по-видимому, подчиненные одному командованию. Суда специализированы, многие из них идентифицируются как военные. Я утверждаю, что имеет место подготовка операции по силовому захвату контроля над планетой. Гарнизонный флот необходимо было усилить.
Тишина такая, что, кажется, можно различить эхо уличного гама за звукоизоляцией. Это иллюзия; вероятно, кровь шумит в ушах.
– Вы правы, адмирал. – Кхин с размаху опускает ладони на стол. – Почтенные местеры! Беру на себя смелость заявить, что существующее положение вещей дольше терпеть невозможно.
Голограмма гаснет, и зала мгновенно схлопывается, становясь просто большой неосвещенной комнатой. Чудится, что стены и потолок не остановились в своем рывке и продолжают наплывать, сужая пространство.
Батя потирает веки. Массирует виски. Амортизатор Высокой Тройки понимает, что у собрата болит голова, он уже поднимается с кресла, когда Кхин останавливает его жестом.
– Никого не вызывай, – просит он, и Элия покорно садится. – И свет не включай. Ах ты ж черт…
– Что?
– Что слышно от Тройняшки?
– Ничего нового. Клёст просит тишины. Хотя бы на год.
– А смысл?
– Я ему и отвечаю: «а смысл?» – Ценкович шумно выдыхает. – Надо их уводить оттуда. Толку уже так и так не будет, а специалистов потеряем…
Раскрытых агентов не убивают. Но на корректоров это правило не распространяется.
Евгений Эрлинг, Ручей, погиб в аэрокатастрофе.
Сумасшедший наркоман впечатал его «крысу» в автономный архитектурный элемент, стальной вензель, паривший над шпилем какого-то офиса; несчастная случайность такого рода, что остается лишь ждать, когда последняя песня накроет заказчика. Подобным образом могла бы проявиться аутоагрессия; но амортизатор Эрлинга Ньян Вин уступал только Елене Цыпко, превосходя даже Каймана.
Ценкович думает, что даже здесь можно найти положительную сторону. Он и раньше подозревал, что Ксению раскрыли вместе с ее командой. Но если для устранения корректоров по-прежнему используют силовые методы, крушения, взрывы и случайные пули, – значит, соответствующий диапазон Р-излучения еще не освоен, значит, ученые Райского Сада все еще на шаг впереди…
Скрывать такую технологию земляне бы не стали. Слишком велика угроза; стоя перед облаком отравы, не будешь держать в тайне противогаз.
Гиперпространственные сканеры вот-вот поступят на вооружение: заканчиваются испытания. Второй питомник биологического оружия скоро появится на Терре-без-номера, будущей Новой Земле…
– Сколько у нас оперативных групп на Земле, Элька? – подает голос Кхин.
– Семнадцать, Ваня. Аки мгновений весны.
– А что будет, если мы их расконсервируем? По плану «Z»?
– Зэт и будет. Полный.
– Это хорошо. – Батя встает, начинает расхаживать по зале. – Но они же не остановятся.
– Не остановятся. Это не чье-то личное решение. Историческая, мать ее, необходимость.
Кхин останавливается. Стискивает пальцами край стола. Суставы белеют, биопластиковый костюм триумвира пробуждается, и натуральное дерево трескается в могучей хватке.
– Либо мы, либо они, – продолжает Ценкович. – Иначе никак, и середины тоже нет. Как ни смотри. Тиша бы до конца разыскивала середину, но они сами ее убрали с дороги…