Получается, как в игре на компьютере: пройдя первый уровень, перехожу на второй — сгоняю их пендалями в один номер. И вот сидят и лежат говнюки передо мной, каждый с вафельным полотенцем во рту. Слышу в коридоре звук шагов и вздрагиваю, готовый к бою, но это свои — узнаю голоса анверовских парней. Открываю дверь, в комнату входят человек семь во главе с Анвером, все с пушками, «великолепная семерка» почти. Сперва парни изумленно замирают, разглядывая торгашей с полотенцами, после начинают ржать, но Анвер цыкает на них.
— Где бабки? — спрашиваю у старшего «чурки», но тот мотает головой, намекая на то, что говорить не станет.
— Ладно, не надо пока, — соглашаюсь, а Анвер отправляет парней по номерам, пусть поищут.
— Что будешь с ними делать? — спрашиваю Анвера, а тот пожимает плечами:
— Пока не знаю.
— Забери их КамАЗы, два рефрижератора на стоянке.
— Можно. С документами проблем не будет.
Возвращаются из соседних номеров парни. Не нашли они ничего.
— Здесь пошмонайте, — приказывает Анвер.
Тут же под матрацем находятся пухлые пачки денег, завернутые в целлофан. Мы входим с Анвером в пустой солнечный коридор, и я говорю ему:
— Нельзя их здесь оставлять.
— А что делать с ними? Все равно придется отпустить.
— Можем мы их перевезти куда-нибудь в укромное место. Только незаметно.
Анвер согласно кивает.
— Тогда берем одного. Покажешь, где это. Потом всех остальных. Пускай парни их туда же привезут. А рефрижераторы надо где-нибудь спрятать, и легковушки тоже.
— Хорошо, — кивает Анвер и мрачнеет.
— Тебе войны с «черными» не выдержать, — говорю Анверу очень тихо.
— Да… Нет, не выдержать, — отвечает Анвер.
Мы грузим старшего торгаша в «девятку» и выезжаем из городка. Поплутав по пыльным проселкам, останавливаемся возле лимана. Зеленоватая вода мирно переливается под солнцем. Поднимаю камешек и бросаю в воду. Вода тихо булькает. Торгаш стоит и смотрит мне в глаза. Он уже обоссался от страха.
— Отвернись, — говорю, и торгаш покорно отворачивается.
Быстро, чтобы не думать, достаю револьвер и выстреливаю тому в затылок. Умершее тело падает в пыль, и видно, как сердце еще толкает кровь; смешиваясь с пылью, та становится черной, словно мазут. Я не смотрю на это.
— Неужели так надо. — Анвер не спрашивает, а просто проговаривает сквозь зубы. Струйка пота пробороздила его висок.
— Хочешь, чтобы такое же случилось с тобой и Ликой? «Черные» еще и поистязают…
— Нет, не хочу.
— Тогда давай остальных сюда.
Парни привезли торгашей. Еще одного, для примера, уложил я, одного — Анвер, на остальных парни попрактиковались. Теперь они повязаны навсегда. «Черные» не сопротивлялись, а только выли молитвы. Так и кончается жизнь. За мороженую рыбу. Парни привязали к телам камни и побросали в лиман. Рыба да раки съедят мясо… Из гостиницы «черных» выписали, и они как бы выехали в неизвестном направлении. Их сородичам, чтобы начать войну, нужны все-таки хоть какие-нибудь основания.
К обеду парней набивается полный двор. А машины все подъезжают и подъезжают. Наверное, вся бригада Анвера собралась, целая рота накачанных и короткостриженых крымчан. Никто не говорит о дневном происшествии, да и не все, думаю, знают детали, — атмосфера молчаливого возбуждения, одним словом. Костя, Иван, Саша и Петр — эти парни участвовали в акции возле лимана. Они бродят по двору серьезные, курят и смотрят в землю. Так и у меня недавно закончились игры и началась жестокая жизнь. Они переступили черту, и переступить ее оказалось просто — взять и пустить курок. Теперь они станут стрелять не раздумывая.