— Смотайся к «папе», — прошу, — пусть сделает права по-срочному.
— Ноу проблем, — кивает Андрей.
— Что? — Я не понимаю сразу.
— Так «папа» скажет, — переводит Андрей и уходит. Так я отдыхаю, а на душе неспокойно. Не умею я еще отдыхать.
Вечером звонит Николай из Ростова.
— Привет, Коля! Как дела?
— Да вот выбрался из подполья. Дела налаживаются. Тут твоя помощь понадобилась. Если можно, конечно.
— Ясно. Насколько срочно?
— Как тебе сказать… Желательно сейчас.
— Даже так! Хорошо, выезжаю.
Света приготовила ужин, и мы едим вместе. После я ошарашиваю ее сообщением об отъезде.
— Дипломатическая, так сказать, работа. Ты же сама говорила.
— Прямо так и едешь?
— Прямо, Светик! Вернусь через несколько дней. Я тебе ключи от квартиры оставлю, а ты сделай дубликаты. О’кей?
Я достаю из кухонного шкафчика газовый пистолет и объясняю девушке, как с ним обращаться.
— А это еще зачем? — спрашивает Света.
— На всякий случай, — смеюсь и ухожу.
Сколько километров я уже накрутил по дорогам за последние месяцы! И вот я опять в пути. Казалось, что дело сделано, история симферопольского кейса с наркотой закончилась кровавым, но хеппи-эндом, можно пожить немного на одном месте, понаслаждаться тем, как любимая женщина вьет гнездо, как она трогательно раскладывает свои вещи по полкам, как гладит тебе брюки и моет посуду. Домашняя и ровная житуха-быту ха. Но я все-таки дикая птица с сильными крыльями. Сильными — потому что постоянно летишь куда-то, работаешь. Домашней птице — гусю, индюку, петуху — тоже бывает неплохо, тепло и сытно. Но домашней птице рано или поздно отрубают башку и варят из нее суп…
Вот я и лечу снова по ночной дороге в сторону России. У меня теперь есть авторитет в делах определенного свойства, ко мне так и станут обращаться, поскольку дикая птица — это всегда боевая, а боевая — это та, которая всегда в бою.
Но не один же я такой дикий! Повезет, интересно, мне или нет в настоящем диком бою?
Можно, конечно, гнать «мерс» и не думать. Говорить «море, море» и лететь в Россию. Но я позволяю себе такую роскошь. Не такая уж это и роскошь…
Встречных машин почти нет. Лишь изредка из снежно-черной ночи начинает вырастать темный силуэт грузовой машины и проносится мимо. Рис, шмотки, противопехотные мины… Везут туда-сюда. Какие-то дикие мочат домашних…
Глухая и мертвая ночь вокруг. Въезжаю в Ростов и ищу телефонный автомат. Все автоматы сломаны. Мы договорились, что по приезде я позвоню Николаю с улицы и он будет меня ждать — скажет, куда гнать дальше. Пришлось перепробовать с десяток автоматов, пока нашел неизувеченный. Николай поднимает трубку со второго гудка и бодро приветствует, говорит адрес и объясняет, как доехать.
Кружу по улицам. Снег уже собирается в небольшие сугробики. На улицах ни людей, ни машин, ни ментов. Благодать!
Паркуюсь во дворе и выхожу из машины. Оглядываюсь и замечаю тень возле парадной. Но это оказывается охранник Николая. Он специально спустился и поджидает меня. Мы поднимаемся на седьмой этаж в лифте. На стенке возле кнопок чья-то рука начертала «Цой». Я сперва вспоминаю одного питерского каратэку с такой же фамилией. Его этой весной застрелили. Но догадываюсь, что автор надписи имел в виду певца Цоя. Откуда им в Ростове знать про нашего каратэку?
Николай стоит в дверях. На нем толстый халат в разноцветную полоску. Он такой же большой, спокойный, вызывающий доверие.
— Здравствуй, Коля, — говорю и протягиваю руку.
— Здравствуй, босс.
Чувствую его мощную ладонь. Есть между нами незримая связь, ее и комментировать не надо. Были мы за одной, бля, колючей проволокой. Это — навсегда…
— Пойдем на кухню, — предлагает Николай, и я соглашаюсь:
— Отлично! Кухня. Я бы от чая не отказался.
Мы пьем чай, я закуриваю сигарету и готовлюсь слушать.
— Такая получается канитель, — начинает Николай, хмурится, кусает губы, начинает объяснять: — Такая получается канитель! Пока я покойника изображал, один деятель часть моих районов подобрал. Нормального разговора с ним не получилось. «Ты, — говорит, — умер-воскрес. Это твои проблемы. А мы теперь живем по-новому». Я пока с ментами разобрался, пока по своим делам был занят… Одним словом, не договорились. Этот, хрен упорный, теперь солидно выглядит.
— Я тебя понял. Мне нужна по этому человечку вся информация.
— Информация есть. Все адреса, все офисы. Места, где бывает и когда. Есть фотографии.
— Замечательно. Только я… Безоружный.
— Этого добра хватает!