— Садитесь, шеф, — смеется.
Я ворчу, но не отказываюсь, сажусь рядом с Лехой.
— Во-первых, не садитесь, а присаживайтесь. Сесть всегда успеем. Во-вторых, если хочешь меня называть по-иностранному, то зови боссом. — Шутка не удалась, но Леха слушает внимательно. Плевать мне. Я не артист эстрады.
— Хорошо, босс, — соглашается Леха. — Да, босс. Босс — это будет круче.
Мы останавливаемся возле дома. Судя по всему, Леха собирается охранять всю ночь.
— Девушка у тебя есть, Леха? Если есть, то забудет скоро.
— Босс, я вижу, как вы относитесь к женщинам, когда занимаетесь делом. Мне надо учиться.
— Ладно, езжай. Я устал. Теперь уже от тебя.
Леха уезжает, но недалеко. Слышу, как глохнет мотор на соседнем перекрестке. Может, его ко мне Анвер приставил шпионить? Все может быть. Я думаю. Странный, дикий мир. Семь трупов утопили в лимане. За это называют боссом, говорят «вы» и хотят брать пример. Но не я создал мир. Кто тогда? Кто-то…
…Море ползет сантиметр за сантиметром. И оно тоже хочет отобрать. Пусть попробует только. Чайки, буревестники, альбатросы — пожиратели падали и нечистот — кричат и каркают вокруг меня. И семеро простреленных торговцев, вся их замороженная-размороженная рыба тут. Все они хотят миллионов, но миллионов меньше, чем их… Я протянул руки — вместо ладоней увидел трехпалые лапы и когти. Тонкие птичьи костяшки, сильные и дикие. Море, чайки, трупы! Кокаина вам не будет никогда. Долларов вам не будет никогда. Ничего вам не будет никогда. Потому что дикая птица, ставшая человеком, — это еще страшнее, чем человек, и страшнее, чем птица…
Сон забывается сразу, но голова с утра раскалывается. В окне уже распустился теплый осенний день. Леха ковыряется в моторе. Похоже, он так никуда и не уехал.
— Эй, бодигард, иди кофе пить! — кричу.
— Как вы меня назвали, босс? Я не понял. — Парень стоит в дверях, большой и комфортный, словно пеликан.
— Бодигард, — повторяю я. — Телохранитель по-английски.
— Да, босс, — соглашается он.
Мы пьем кофе и съедаем по паре сладких рогаликов. Их испекла для меня вчера Лика. Оса, тяжелая и шумная, залетает в окно и, покружив, возвращается на свободу.
— Если ты меня пасешь, Леха, то это только потеря времени. — Смотрю ему в лицо цепко, но вижу только простую пеликанью обиду.
— Что вы, босс! Я буду последней сукой! Можете меня сразу пристрелить!
— Сразу, — ворчу я. — Насмотрелся американского кино… Впрочем, ловлю на слове… Тебе дома-то показаться не надо? Мать, отец… Я не знаю… Еще кто?
Леха мотает головой отрицательно.
Скоро приезжает Анвер и начинают подтягиваться его парни. Похоже, этот дом становится штабом местных «войсковых» соединений.
— Мне сегодня надо смотаться в Евпаторию, — говорю Анверу, когда мы остаемся одни.
Тот никак не реагирует, только спрашивает:
— Нужны парни для прикрытия?
— Возьму только Леху с машиной. И еще. Если на дороге шмонать станут, то лучше б заранее револьвер в машине спрятать. Посоветуй.
Анвер кивает понимающе и зовет Леху. Объясняет ему насчет тайника. Я отдаю револьвер бодигарду, а тот, дурак, счастлив. Хороший парень. Теперь я отвечаю за него.
— Сегодня у нас стрелка, — говорит Анвер, когда Леха уходит. — Заправилы из соседнего района. Хочешь поприсутствовать?
— Стрелка мирная? Как считаешь? — интересуюсь. — Я же ваших дел еще не знаю.
Анвер разводит руками неопределенно:
— Надеюсь, что мирная. Встречаемся мы с ними на канале. Я тебе план начерчу, хотя Леха знает место.
Мы молчим и пьем кофе.
— Ты отправь на место встречи группу ребят с оружием. Часа за полтора. Пусть они устроятся незаметно и возьмут под контроль все подходы и дорогу.
— Так и сделаем, — соглашается Анвер и идет во двор отдавать приказания.
Я нахожу Леху и спрашиваю — как далеко до канала ехать? Оказывается, близко. На тачке полчаса. У нас еще есть время для того, чтобы позавтракать у Лики в кафе.
— После канала поедем в Евпаторию, — говорю я.
— Есть, босс!
…Все-таки Леха — отличный водитель, думаю я, когда мы несемся по дороге на место встречи. Он мастерски вписывается в повороты. Ведет машину смело и одновременно осторожно… Все-таки Лика — отличная девушка, думаю я, когда Леха сворачивает с шоссейной дороги на грунтовку, — нежная, мягкая, нежная соловушка… В моей руке коробка из-под обуви. В коробке две обоймы к ТТ и куча патронов россыпью, засунутые в стоптанные мокасины. Это Анвер передал мне через Леху.