— Мне не понравилось, — призналась обречённо женщина, убирая меч в ножны. — Это всё, на что способны рыцари твоего Ордена?
— Я просто не в лучшей форме, — сказал Михель, потирая ноющие раны. Элис, будто видя их сквозь одежду, почесала задумчиво подбородок, и понимающе кивнула.
— Старик постарался тебя подлатать? — поинтересовалась осторожно Элис. Рыцарь кивнул. Женщина, получив такой ответ, всплеснула руками, и добавила: — К завтрашнему утру всё затянется, и ты будешь в норме… Чисто теоретически…
— Теорети… что? — непонимающе переспросил рыцарь.
— Короче не волнуйся, раны затянутся быстро, — успокоила рыцаря женщина, направляясь обратно в трактир. — Когда надумаешь спать, то найдёшь свободную койку в восьмой комнате. И поверь, сон тебе не повредит. Завтра ведь отправляемся на Пик…
«Ты их подвёл…»
Не дождавшись от рыцаря никакой реакции, женщина пожала плечами, и скрылась в трактире. Через пару секунд после весь шум, исходящий из «Защитника» стих. Повисло гробовое молчание.
«Ты не справился…»
Голова буквально трещала. Снова слышать эти слова Леванду слышать не хотелось. Как и возвращаться в ту ледяную пустыню. Почти каждый раз, когда рыцарь ложился отдохнуть, приходил один и тот же сон. Это было донельзя странно…
Но ещё больше ему не хотелось возвращаться в Пик. И не потому, что там Орден Рокворских Рыцарей потерпел полный крах. И не из-за толпы энов, сторожащих эту крепость.
Михель не хотел возвращаться в Пик, потому что голос из снов был прав.
Дубина, лысый, полубровый
Утро не предвещало ничего приятного.
Едва на горизонте показался первый луч солнца, сон Хаббера прервал залетевший в комнату Гром с сообщением про немедленный сбор всех командиров в Кабинете. Конечно же, капитан Странников не был доволен столь ранним подъёмом, но, наскоро одевшись, он поспешил на военный совет вместе с Громом.
Внутри Кабинет выглядел почти также убого, как и снаружи. Кроме одинокого деревянного стола с картой, стоявшего у самого окна, больше ничего не было. Ни красивых ковров, ни картин, ни стульев. Единственным украшением всего Кабинета были кое-где пробившиеся сквозь ветки с мелкими листочками, и, собственно, сами деревянные стены, сплошь покрытые следами когтей.
Когда Хаббер наконец явился, Сервал уже склонился над картой, что-то рассказывая своим подчинённым. Те лишь молча кивали, не отрывая взгляда от карты. Пробежавшись взглядом по присутствующим, капитан Странников отметил, что на данный момент в обсуждении стратегии участвуют только регулярные офицеры армии. Наёмных капитанов, помимо Хаббера, было пока всего двое: Уркут из Косолапых, и Ярослав, возглавлявший остатки эледарийских разведчиков. Оба капитана спокойно стояли в сторонке, ухмыляясь каждому слову подчинённых Сервала.
Ярослав, также известный как Ярик-Полубровка, в прошлом был капитаном разведки эльфийской страны Эледарии, ныне сломленной под натиском Доминиона. Конечно, после падения западного эльфийского королевства, — Манилуи, — эльфы зарекомендовали себя как лучшие лазутчики и шпионы, но именно бывшие разведчики-эльфы под командованием Ярика показали, что они могут пролезть чуть ли не через любую щель, и добыть из неё требуемое, будь то информация, или осадное орудие. Расчётливый капитан добивался желаемого любыми средствами.
Прозвище Ярослава себя вполне оправдывало. Серые густые брови эльфа были сбриты наполовину. Острые эльфийские уши торчали в разные стороны, подобно лопухам, будто стараясь прикрыть бритые стороны головы. Серебристые волосы эльф сбривал почти подчистую, оставляя только несколько коротких борозд, сливавшихся на затылке в один маленький пучок. В лице Ярика, чем-то напоминавшим кирпич, особенно выделялся огромный нос, и маленькие серо-голубые глаза, которыми капитан разведчиков всегда изучал окружающую среду, слегка прищурившись. Одежду Ярослав подбирал обычно под задание, которое ему давали. Неизменным в эльфе оставалась только его кривая самодовольная ухмылка, и два эльфийских ятагана за спиной.
На приход Хаббера никто, кроме наёмников, не обратил внимания. Увидев капитана Странников, Ярослав привычно ухмыльнулся. Уркут же одарил лысого разбойника кровожадной улыбкой, обнажив свои гнилые зубы. С обоими у Хаббера отношения никак нельзя было назвать дружественными. Но, в отличие от Дубины, который едва ли не открыто презирал всех Странников, Полубровка не проявлял ненависти ни к одному из своих коллег по ремеслу. Но и симпатии не испытывал. И к Хабберу, и к Уркуту, у Ярика был только профессиональный интерес. Но он всё же сделал едва заметный жест, приглашая капитана Странников в сторону.