Посмотрев на своего друга и товарища в последний раз, Мирис заржала на прощание, и из последних сил поскакала дальше по дороге, оставляя своего хозяина одного против демонов.
Михель на секунду посмотрел в сторону обрыва, на заходящее солнце. Таким будет его конец. Возможно, Пик Роквора сегодня и падёт, но вот Орден продолжит жить. А он, на фоне заходящего солнца, в одной лишь окровавленной рубахе и с мечом наперевес, будет сражаться против демонов, жаждущих только одного — смерти каждого, кто не похож на них. Интересно, как долго Леванд сможет выдержать? Сможет ли он продержаться столь же долго, сколько другие Рокворские рыцари?
Размышления прервала резкая боль в области лодыжки. Стрела прошлась по поверхности, оставив после себя неглубокий порез. Вроде бы и ерунда, сама затянется, но боль была сильнее, чем была бы от такой лёгкой ранки. Стрела будто намеренно обожгла рыцаря, запустив внутрь него огонь, который постепенно растекался всё дальше по ноге…
Значит, яд.
Через силу Михель подавил чувство боли, и, взяв свой короткий меч в обе руки, направил его в сторону врагов. Демонов всего было четверо, и в отличие от рыцаря, они были в кольчуге, и при каждом было столько стрел, что можно было перестрелять ещё пару десятков беглых людишек. Да и ещё копья за их спинами… явно налётчики.
Скакуны энов, похожие на мулов с огромными бивнями и огромными мускулистыми ногами, гневно смотрели в сторону человека. Практически также, как и их хозяева, которые всё также оставались в сёдлах, и целились в одинокого рыцаря из своих луков.
— Неужели не хотите попробовать в рукопашную? — поинтересовался Михель, занимая оборонительную стойку.
— Какой смысл сражаться с мертвецом? — кровожадно ухмыльнулся эн, отпуская стрелу в полёт.
Тело рыцаря внезапно стало очень лёгким. Михель с проворством кошки уклонился от стрелы, будто раны на боку или яда в теле не было вовсе. В два прыжка рыцарь оказался около ближайшего демонского всадника, и взмахом меча перерезал ремни, державшие седло. Тяжелый демон сполз вместе с седлом, выронив из рук ядовитую стрелу.
Всадники, понимая, что для лука расстояние слишком короткое, взялись за копья, и поехали прямо на рыцаря. Удары посыпались на него градом, оттесняя всё ближе к краю. Сам Михель едва ли мог пойти в атаку из-за столь неравного боя, потому он лишь защищался.
В самый неподходящий момент ощущение лёгкости пропало, и вернулась боль. Всё тело перестало слушаться своего владельца. Меч сам выпал из рук. Один из энов воспользовался ситуацией, и кинул своё копьё в рыцаря. Ватное тело рыцаря, пронзённое копьём, полетело со скалы. На пути вниз Михель видел энов, глядящих ему вслед, и понимал, что они так и остались безнаказанными. Но Свет, будто слыша его мысли, решил исполнить предсмертное желание юного рыцаря, чья жизнь оборвалась так скоро. Из чистого неба возникла молния, поразившая всех энов на этом проклятом обрыве.
Михель слабо улыбнулся. Пусть хотя бы так, но вместе с ним уйдут и эти чудовища. Глаза стали сами собой закрываться. В лучах заходящего солнца показалась странная фигура с расправленными крыльями.
«Я смог…»
Сознание Рокворского рыцаря помутилось окончательно…
Наёмники
Странное ощущение эта смерть… Всё вокруг казалось пустым, и незначимым. Тело никак не ощущалось, будто оно не разбилось о скалы Средних Гор, а никогда и не существовало. Но боли уже не было. Никакой физической боли, только тяжесть на душе от той беспомощности при жизни. Что он ещё мог сделать тогда?..
«Пацан».
Внезапный голос из пустоты был странным, будто потусторонним. Нет, это была просто игра воображения. После смерти ведь нет Перерождения в иное существо другого мира. Да и если бы это было правдой, то какая жизнь ждёт рано погибшего рыцаря? Жизнь мелкой букашки, какой он являлся в своей обыденной жизни?
«Паца-ан».
Снова этот голос. Такой грубый, и чужой… Может он попал в загробный мир? А его зовёт владелец этого мира? Нужно ли открыть глаза, и встать, чтобы поздороваться с ним? Хотя, как можно открыть глаза, если это можно было сделать только обладая телом? Можно ли это сделать в загробном мире, в виде души?..
«Пацан!»
Голос стал куда ближе. Душа стала ощущать очертания своего вместилища в виде тела. Голова была сырой, что было весьма необычно, а ладони щекотала мягкая травка. Но не было никакой боли ни в левом боку, ни в лодыжке, по которой прошлась отравленная стрела. Места ран были сжаты со всех сторон. Странно…